— Хелин! Черт возьми, где ты прячешься? Спустись и помоги мне!
Послышался топот босых ног, потом в дверь Беатрис просунулась голова Хелин.
— Ты спишь? — громко прошептала она.
Эрих орал так громко, что мог бы разбудить и мертвого, поэтому Беатрис — как ни хотелось ей оставить Хелин наедине с ее проблемами — не стала притворяться спящей.
— Что случилось? — неохотно отозвалась она.
— Ты не спустишься вниз со мной? — снова шепотом спросила Хелин. — У Эриха, как мне кажется, ужасное настроение. Я его боюсь и не хочу быть с ним одна.
— Но звал-то он тебя, — констатировала Беатрис, — и до меня ему, кажется, дела нет.
Хелин побледнела и беспомощно заморгала глазами.
— Пожалуйста, Беатрис. Он ищет таблетки, но мы же знаем, что он ничего не найдет, и весь его гнев обрушится на одну меня.
Беатрис с удовольствием бы объяснила Хелин, что это она вышла замуж за Эриха, и, в конце концов, это ее дело — приспосабливаться к его характеру, но не стала ничего говорить, так как это было совершенно бессмысленно. Сейчас был не самый подходящий момент обсуждать с Хелин ее отношения с Эрихом.
Накинув халаты, обе женщины бегом спустились на первый этаж. Эрих стоял посреди столовой у тяжелого буфета из мореного дуба. Лицо его пылало багровым румянцем, он сильно потел, источая неприятный запах. Руки его дрожали.
— А, хорошо, что вы пришли вдвоем! Нам надо отодвинуть буфет. Помнится, за него когда-то завалилась пачка таблеток. Думаю, она там лежит до сих пор.
— Ничего там не лежит, — сказала Беатрис, — и я не думаю, что нам удастся сдвинуть буфет с места.
— Мы справимся, если все втроем сразу его толкнем, — сказал Эрих. — Вы вдвоем беритесь с той стороны, а я толкну здесь. Ну, взяли!
Беатрис не помнила, чтобы этот буфет когда-нибудь сдвигали с места. Он и сейчас не поддался их усилиям. Несмотря на все усилия, они не смогли сдвинуть его ни на сантиметр.
— Это не имеет никакого смысла, — тяжело дыша, сказала Беатрис. — Мы его не сдвинем!
По лицу Эриха ручьями тек пот.
— Конечно, не сдвинем, он же доверху набит посудой. Надо все из него вытащить.
— О, мой Бог, — жалобно простонала Хелин. — Там же гора!
Эрих уже открыл все дверцы, выдвинул все ящики и судорожными движениями принялся опустошать буфет. На середину комнаты полетели сложенные скатерти и салфетки, за ними последовала посуда. В считанные минуты в столовой воцарился полный хаос. Сначала Эрих обращался с посудой довольно бережно, но потом потерял терпение, и ему стало все равно, разобьется фарфор или нет. Он швырял тарелки и чашки на пол с такой же свирепой небрежностью, как и скатерти.
Беатрис попыталась спасти то, что можно было спасти. Она стала быстро, как могла, вынимать из буфета дорогие стаканы и бокалы матери, потом праздничную посуду, которую Дебора берегла, как зеницу ока. Работала Беатрис быстро, но угнаться за Эрихом было невозможно. Большая супница со звонким грохотом ударилась о ножку стола.
Эрих громко выругался.
— Чертова супница! Кому только пришла в голову безмозглая идея натолкать сюда все это барахло? Это невозможно понять! Надо было давно навести тут порядок!
Буфет наконец опустел, а комната стала похожа на свалку. Теперь им, и в самом деле, удалось общими усилиями отодвинуть от стены тяжеленный буфет. На стене обозначился его темный контур, а с пола поднялась туча пыли.
Эрих тотчас протиснулся в щель между стеной и буфетом и принялся рыться в мусоре так старательно, словно от этого зависела его жизнь. Он кашлял и задыхался, пот тек с него потоками, он нестерпимо вонял.
— Надо отодвинуть его еще немного, — сказал он и смахнул пот со лба, — наверное, пачка лежит не у самой стены.
— Дальше мы его не отодвинем, — едва не плача, сказала Хелин. — Здесь начинается ковер. При всем желании мы не сможем этого сделать.
— Значит, надо скатать ковер, — решил Эрих.
— На ковре стоит обеденный стол, — с сомнением в голосе произнесла Беатрис. Она понимала, что остановить Эриха невозможно. Он не успокоится, пока не перевернет вверх дном всю комнату. — К тому же на ковре гора посуды.
Глаза Эриха лихорадочно заблестели.
— Все это надо убрать, — распорядился он. — Начали! Где запропастился этот француз? Как только эта тварь нужна, она тотчас куда-то исчезает!
— Пьера привезут в семь часов, — пискляво сказала Хелин, — а сейчас только четверть седьмого.
— Я положу этому конец! — заорал Эрих. — Семь часов! Семь часов! Здесь что, санаторий?
Они вытащили стол и стулья в холл и начали выносить туда же посуду. Между тем появились охранник и Пьер, которых тут же запрягли в работу. Пьер еще не завтракал и выглядел так, будто в любой момент мог упасть в обморок. Охраннику, естественно, было понятно, что они тратят массу сил на полную бессмыслицу, но возражать он не осмелился. Избегая взглядов Хелин и Беатрис, он делал вид, что в этом мартышкином труде не было ничего необычного.
Ковер был наконец скатан и вынесен прочь, а Эрих, Пьер и охранник со скрипом выволокли буфет на середину комнаты. В воздухе повисла туча пыли, а на полу, на том месте, где стоял буфет, обнаружилась куча грязи. Не было только вожделенных таблеток. Эрих ползал по грязи на коленях и неистово ругался. Он был настолько убежден, что найдет лекарство, что жаждал его, как никогда прежде. Было видно, что за таблетку антидепрессанта он готов убить, и Беатрис была уверена, что он это сделает.
— Никто не выйдет из комнаты, — рявкнул Эрих, — до тех пор, пока не найдутся таблетки!
Все словно приросли к полу. Хелин отчаянно боролась со слезами, и было ясно, что эту борьбу она проиграет. Пьер был бледен, как полотно, последние недели он находился на грани голодной смерти, и сейчас выглядел совершенно обессиленным. Эрих оглядел всех сумасшедшими глазами.
— Никто из вас не припрятал таблетки? — спросил он и уставил немигающий взгляд на Хелин. — Они должны быть здесь, понимаете? Если их здесь нет, значит, кто-то из вас их стащил!
— Никому из нас ни за что не удалось бы сдвинуть с места буфет. Во всяком случае, вы бы это заметили, — сказала Беатрис. — Вы же сами видите, что для этого нам пришлось все вынести из комнаты!
Эрих приумолк, переваривая ее слова.
— Может быть, кто-то быстренько их схватил, когда я смотрел в другую сторону, — предположил он. — Как вам это? Такое могло быть, Хелин?
Хелин вздрогнула.
— Почему я? — прошептала она. — Почему ты думаешь, что это непременно я?
Эрих тяжело дышал. В его глазах плескалась такая ненависть, что Беатрис содрогнулась. «Как же он хочет, чтобы она провалилась ко всем чертям», — устало и удрученно подумала Беатрис.