— Эрих вернулся сегодня из Франции и привез с собой много всяких ценных вещей, — она посмотрела как он жует шоколад, облизывая губы, и сунула ему в рот остаток плитки.
— Когда ты думаешь о том, что будешь делать после войны, — спросила она, — я вхожу в твои планы?
Он искоса бросил на нее удивленный взгляд.
— Конечно, а почему нет?
— Ты никогда об этом не говорил.
— Когда мы говорим о том, что будет? Нет никакого смысла ломать себе над этим голову.
— Ты говоришь о деньгах, которые собираешься заработать, — нерешительно произнесла Беатрис, — но не говоришь обо мне.
— Не вставляй каждое лыко в строку. Сейчас я говорю о деньгах, а в следующий раз буду говорить о тебе, — он встал, внезапно охваченный каким-то волнением. — Знаешь что? Я хочу поплавать в море, почувствовать на губах вкус соли, кожей ощутить прохладу воды.
Беатрис ненавидела свою роль гувернантки, но ей снова пришлось ее играть.
— Не делай этого, Жюльен. Это очень опасно. В воде ты будешь виден издалека. Они заметят тебя либо с катера, либо со скал.
— Ночь сегодня темная, — от нетерпения он принялся раскачиваться на мысках. — Кроме того, здесь никого нет.
Словно предостерегая, луна выглянула в этот момент из-за туч и залила берег мертвенно-бледным светом.
— Не такая уж она темная, — нервно сказала Беатрис, — облака бегут слишком быстро, луна не скрывается надолго. Прошу тебя, Жюльен. То, что мы здесь делаем, и без того очень опасно, но здесь нас хотя бы прикрывают скалы. Там тебя ничто не прикроет.
— Сегодня последняя летняя ночь, — у него не было никаких оснований так говорить, но Жюльен был в этом уверен. — К тому же я не знаю, когда снова выберусь из дома. Сейчас я хочу поплавать.
Она смотрела ему вслед, когда он побежал по пляжу к воде. Его высокая фигура отливала серебром в неверном лунном свете. Двигался он легко, с гибкой грацией. Беатрис почти физически чувствовала, как он счастлив здесь, на вольном воздухе, ощущая под ногами мягкий песок и чувствуя игру своих мышц.
«Как он красив, — подумала Беатрис, — и как бессердечен». Он оставил ее одну, сидящей в тени скал. Она сидит здесь, смотрит, как он входит в воду, освещенный луной. Она постаралась не драматизировать ситуацию, но выходило, что они сейчас поменялись ролями. Он вышел на свободу, оставив ее в клетке. Эта картина вполне соответствовала тому, о чем она подумала в предыдущие минуты. На самом деле, он не любит ее. Она — вещь, облегчающая его жизнь в убежище, и в этом она, конечно, играет для него очень важную роль, но он не чувствует к ней истинной душевной привязанности. Он забудет ее тотчас после того, как окажется на свободе. Он вернется во Францию, окунется в настоящую жизнь, окружит себя смеющимися веселыми девушками, будет флиртовать, танцевать и выпивать с ними, а потом женится на одной из них.
«Кем останусь я в его памяти?» — спросила себя Беатрис. Она оделась и кое-как пригладила волосы.
Она останется там как Беатрис, английская девочка, которой он читал Виктора Гюго, которую он научил французскому языку и лишил девственности. Он будет помнить ее бледную кожу, непослушные волосы и костлявое тело. Вспомнит он и о том, что она была не особенно красива.
Но выбора у него не было. «Все же это было лучше, чем ничего», — со злостью подумала Беатрис. Она засунула руку глубоко в песок и принялась пальцами чертить в нем грубые линии. «И я была настолько глупа, что встречалась с ним на пляже, подвергая опасности свою жизнь».
Жюльен зашел в воду по пояс, а потом бросился вперед на пологую волну. Он поплыл, делая сильные гребки. Отплыв от берега, он перевернулся на спину и заработал руками и ногами, плескаясь и фыркая от удовольствия. Он поднял страшный шум, нарушив безмолвие тихой ночи. Беатрис с ужасом увидела, что на небе снова показалась луна, ветер окончательно разогнал облака, и ночь стала беспощадно светлой.
«Сейчас что-то случится», — подумала она, чувствуя, как начало колотиться сердце.
Она встала и отважилась сделать несколько шагов к морю.
— Жюльен! — окликнула она его вполголоса. — Прошу тебя, возвращайся! Ты поднял такой шум! Возвращайся!
Естественно, он ее не услышал. Он резвился в воде, как ребенок или жизнерадостный дельфин. Он вел себя, как актер на сцене, либо красуясь, либо забыв обо всем на свете — этого Беатрис сказать не могла.
«Надо уходить, — подумала она, — надо оставить его одного в этом безумии, уйти так, чтобы он видел, как я ухожу».
Когда оглушительно грохнул первый выстрел, Беатрис в первый момент была настолько ошеломлена, что не поняла, что это за звук. Но после первого выстрела прогремел второй и раздался властный, усиленный мегафоном голос:
— Немедленно выйти из воды! Выходите на берег!
Со скал по воде ударили лучи прожекторов. Теперь слышались многочисленные голоса, немецкие голоса. Должно быть, это были солдаты, появившиеся на тропинке, а теперь спускавшиеся к бухте.
Беатрис отступила назад и вжалась в расщелину между камнями. Она почувствовала себя кроликом, загнанным в ловушку между скалами и морем и окруженным вооруженными врагами. Раздался еще один выстрел, пуля ударила по воде, но не задела Жюльена. Сейчас он находился вне досягаемости для немцев, но в этом не было никакой пользы, так как ему все равно придется вернуться к берегу.
«Сдавайся, — мысленно молила она его, — ради Бога, сдавайся, это твой единственный шанс».
Жюльен застыл на месте, когда прозвучал первый выстрел. Видимо, он был так удивлен, словно меньше всего он рассчитывал на появление немецких солдат. Даже после второго выстрела он не двинулся с места, продолжая смотреть на берег и оценивая свое положение.
Только третий выстрел заставил его двигаться. Но вместо того чтобы подчиниться требованию — которого он, скорее всего, и не понял, так как почти не говорил по-немецки, — он стремительно поплыл в противоположном направлении, в открытое море, а затем повернул на запад. Длительное сидение на чердаке, вероятно, ослабило его, но страх смерти пробудил прежнюю силу. Плыл Жюльен невероятно быстро и целеустремленно.
— Он попытается переплыть в соседнюю бухту! — крикнул кто-то. — Тотчас пошлите туда людей, чтобы его перехватить!
Беатрис еще глубже забилась в расщелину. Она понимала, что это убежище ее не защитит. Ее найдут. Может быть, ее даже застрелят.
Сердце ее неистово билось. На секунду ей даже пришла в голову шальная мысль выйти из укрытия и сдаться, пока ее не вытащили отсюда силком. Но что-то удержало ее от этого, и она решила, что не стоит сразу сдаваться.
«Мне надо уйти, пока они не спустились. Когда они окажутся здесь, у меня не останется ни единого шанса. Надо исчезнуть, пока их здесь нет».
Снова затрещали выстрелы, но Жюльен был уже вне опасности. Он почти пропал за скалами, обрамлявшими выход из бухты.