— У нас у всех не все дома, — пробормотал Инфанте, не поднимая головы. — Todos locos, todos locos… [51]
— А это, случайно, не ты выложил десять тысяч песо за это кашне? — вкрадчиво спросил Алехандро, заговорщицки поглядывая на Рамона и протирая грязной ладонью горлышко бутылки.
— Нет, — ответил Рамон, задумчиво наморщив лоб. — Что это за кашне? — спросил он у Инфанте. — Кому оно принадлежит?
Сальвадор Инфанте искоса глянул на него и усмехнулся.
— Я знаю.
— Где ты его взял? — задал вопрос Теодор.
— В квартире.
— В квартире у Лелии? — уточнил Теодор.
— Si! — с вызовом бросил Инфанте. — Si-ssi-ssi!
— В квартире у Лелии? Тео, да ты же сам заставляешь его повторять за собой! — нахмурился Рамон.
— А ты что, приятель, думаешь, что он не был у неё в квартире? Так он же нам все уши об этом прожужжал! Иди сюда, я тебе кое-что покажу.
Алехандро потянул Рамона за Руку, но Рамон оттолкнул его и снова направился к пьяному юнцу, который тем временем перебирался на нос лодки, держась за крышу каюты, чтобы не упасть.
Теодор шел следом за Инфанте.
— Сальвадор! Это ты послал ту открытку из Флориды?
— Из Флориды? — мечтательно улыбнулся Инфанте. — Конечно. Открытка от Лелии. Ха! Я попросил одного знакомого отправить её. Сказал ему, что она адресована одному знакомому, подружка которого развлекается со мной. — Он ткнул себя в грудь большим пальцем. — Лелия со мной, сказал ему я, но считается, что она как бы уехала во Флориду!
— А те звонки по телефону, Сальвадор? — спросил Теодор. — Молчаливые звонки?
— Про это я ничего не знаю… это не ко мне, — с сонным безразличие ответил Сальвадор Инфанте.
— Тео, мне бы хотелось поговорить с ним наедине, — сказал Рамон.
— Идемте со мной, сеньор. Идемте! Я вам кое-что покажу. — Алехандро потянул Теодора за руку.
— Она сама впустила тебя в квартиру, Сальвадор? Как ты вошел? — не унимался Теодор.
Но Инфанте молча отвернулся от него.
— Дверь была открыта, — зашептал Алехандро на ухо Теодору. — Он сказал, что купил ей цветы, чтобы она его впустила, но когда он пришел… она была мертва. Мертва! — с жаром повторил Алехандро, и на его смуглом лице появилось некое подобие волнения. — Тогда он стянул оттуда кое-что по мелочи и ушел, — закончил он, разводя руками. — Вы что, сеньор, не верите мне? Идите сюда, я вам кое-что покажу. Хотите взглянуть?
— Рамон! — позвал Теодор, а затем сам подошел к нему.
Рамон говорил что-то Инфанте, который что-то мычал в ответ и приказывал ему заткнуться.
— Идем со мной, Рамон, — сказал Теодор, решительно взяв Рамона за руку. — Алехандро хочет нам с тобой что-то показать. Идем же!
— Тео, ты же сам заставил его оговорить себя, — угрожающе проговорил Рамон.
— Давай зайдем в каюту. Всего на минуту.
Рамон с явной неохотой оставил Инфанте и последовал за ним. У двери в каюту Теодор задержался, пропуская Рамона впереди себя. При тусклом освещении было видно, что Алехандро сидит на корточках в узком проходе между двумя койками и старается вытащить из-под одной из них небольшой чемоданчик.
— Все барахло здесь… Подождите. Может быть, узнаете что-нибудь. — Алехандро отбросил в сторону несколько скомканных рубашек. — Вот это, например! — Он поднял руку с зажатым в кулаке небольшим предметом.
Теодор взглянул и тут же ощутил пронзительную, щемящую боль в груди.
— Это же вещь Лелии! — воскликнул Рамон и протянул руку, чтобы дотронуться, как если бы не верил в то, что это не сон и не мираж.
Это было то самое ожерелье из обсидиана, отнесенное Теодором в починку, то самое, которое она так часто одевала, что смотреть на него было все равно, что видеть живую Лелию — отполированный кулон овальной формы, тонкие черные пластинки, соединенные между собой золотыми звеньями. Алехандро вынул из кармашка на крышке чемодана ещё несколько вещей, и Теодор подошел поближе, спотыкаясь и неловко оттирая Рамона в сторону, чтобы прикоснуться к кусочку красной ленточки, ластика для цветных карандашей и нескольких простых карандашей, что прежде всегда лежали в расписанной глиняной плошке на книжной полке.
— И её ключи, Рамон… это же её ключи, — проговорил Теодор, крепко сжимая их в кулаке. — Ну и как, ты все ещё уверен, что он не заходил в её квартиру?
— А вот это? — Алехандро протянул записную книжку Рамона, из которой вылетело и упало на пол несколько визитных карточек.
Но Рамон все ещё неотрывно глядел на ожерелье, сжимая его дрожащей рукой.
— А это? Это и есть то самое кашне. — Алехандро держал его в руке светло-голубое кашне в тонкую полосочку алого цвета. Пересекаясь, полоски образовывали большие квадраты. Яркая и весьма приметная вещица.
Теодор почти не сомневался в том, что видит это вещь впервые. Он оглядел кашне с обеих сторон, надеясь найти бирку или хоть какой-нибудь ярлычок, и даже понюхал его, но оно не пахло ничем, кроме шерсти.
— Что это?
В ответ Алехандро лишь пожал плечами и улыбнулся.
— Это он тоже нашел у неё в квартире. И кто-то заплатил.
Интересно, думал Теодор, какой нормальный человек станет носить такое кашне?
Но тут раздался пронзительный вопль, похожий на женский визг.
Теодор выскочил из каюты. Рамон находился на носу лодки. Он стоял, возвышаясь над Инфанте, и изо всех сил молотил его кулаками, а Мигель безуспешно пытался его оттащить. Юнец отчаянно извивался, пытаясь вырваться, но Рамон приподнял его и швырнул в угол, туда, где нос лодки начинал сужаться, и при этом раздался треск, похожий на треск костей лопающегося черепа. Мигель обеими руками вцепился Рамону в руку, и в следующий момент — Теодору показалось, что он видит это в замедленной съемке — Рамон замахнулся свободной рукой, а затем резко выбросил её вперед. Послышался громкий всплеск, и, перелетев через борт, Мигель оказался в воде, а в воздух взметнулся фонтан брызг. Теодор стоял, сжав кулаки — в одном были зажаты ключи, а в другом — кашне.
Тяжело дыша, Рамон взглянул в его сторону. Это был взгляд безумца.
— Он мертв? — спросил Теодор.
Услышав это, Рамон резко развернулся, и словно одержимый вцепился в ворот рубашки Инфанте, одним резким движением поднимая его с палубы и встряхивая, отчего ткань с треском порвалась, обнажая впалую мальчишескую грудь. Рамон успел ударить его ещё раз, прежде, чем тот снова рухнул на палубу.
— А вот это, сеньор? Взгляните на это! — донесся с кормы крик Алехандро, и обернувшись, Теодор увидел у него в руке ту самую большую фотографию Лелии из его дневника — теперь она была порядком обтрепана и развевалась на ветру бумажным флажком. — Linda mujer, [52] — заметил Алехандро.