– Конечно, миссис Снизам, я напишу вам, – обещал Сидней, признательный собеседнице за то, что она помогла ему завершить разговор. – Передайте мои соболезнования вашему мужу.
– О, Господи, похороны… Церемония состоится завтра в одиннадцать часов, Сидней. В нашей маленькой церкви.
– Спасибо, миссис Снизам, я буду завтра.
– Приезжайте, мы будем ждать вас, – дрожащим голосом закончила миссис Снизам.
Сидней положил трубку и вытер пот со лба. Вынув две монетки по полкроны, он положил их рядом с телефоном. Спустилась Карпи.
– Я еду в Скотланд-Ярд, – сказал Сидней. – Большое спасибо за все, Карпи.
– Вы зайдете еще, чтобы повидать Инес? Во всяком случае позвоните, хорошо?
– Хорошо, – пообещал Сидней.
Он еще не знал, что приготовил для него инспектор Хилл, и если бы не полицейский, Сидней предпочел бы немедленно вернуться домой – обдумать в тиши, что ему делать с его домом да и со всей своей жизнью вообще. Он поцеловал Карпи в щеку и сказал:
– Спасибо, вы лучшие в мире друзья.
– О, Сид, мы так любим вас. Знаете, вы непременно попадете в список знаменитостей. «Стратеги» обязательно станут бестселлером.
Инспектор Хилл встретил Сиднея в коридоре перед своим кабинетом. Он любезно улыбался.
– Прошу извинить меня за опоздание, но я заезжал еще За одним человеком, за одной дамой, которая, кажется, видела вас вчера вечером на лестнице дома Тилбери… около шести часов.
Инспектор, видимо, ждал реакции со стороны Сиднея.
Сидней же придал лицу своему самое приветливое выражение и переспросил: «Что, простите?», из чего непонятно было, признает он или отрицает этот факт. Во всяком случае, лицо его не выражало ни малейшего беспокойства.
В кабинете инспектора Хилла он увидел полную женщину лет сорока, ту самую, которую встретил вчера на лестнице с собакой.
– Это мистер Бартлеби, – представил его инспектор. – Миссис Хармон.
– Доброе утро, как поживаете? – спросил Сидней.
– А вы? – ответила она вопросом и добавила: – Именно его я и видела.
– Мистер Тилбери сам открыл вам дверь, – все так же любезно говорил инспектор. – В это время он был дома, да?
– Да, именно так.
– Поэтому вы вчера немного опоздали?
– Да.
– Я думаю, миссис Хармон, это все, – сказал инспектор. – Большое спасибо, что вы пришли. Если хотите, наш шофер отвезет вас домой.
Миссис Хармон встала.
– Нет, благодарю, инспектор, мне здесь недалеко, и я проеду на автобусе.
Она еще раз взглянула на Сиднея, сделала прощальный жест рукой и покинула кабинет, инспектор Хилл при этом галантно проводил ее до двери.
– Зачем вы пошли к Тилбери? – спросил инспектор, вернувшись.
– Я хотел услышать от него, что же на самом деле произошло с Алисией.
– Садитесь, мистер Бартлеби. Сидней сел. Инспектор тоже сел за свой стол.
– И что же вам сказал мистер Тилбери?
«А если Тилбери жив?» – подумал Сидней. А что если человек, который говорил с ним утром, получил приказ отвечать, что Тилбери умер (полиция может извиниться потом за ошибку), имея задание проверить, как будет вести себя Сидней.
– Он сказал, что Алисия была в почти невменяемом состоянии в среду вечером. Что она выскочила из дома, а он пытался ее догнать. Она побежала в сторону моря, а он не успел помешать ей броситься вниз со скалы.
– И вы поверили ему?
– Да, я ему поверил, – сказал Сидней, поколебавшись какое-то мгновение.
Инспектор Хилл внимательно посмотрел на него.
– Вы что, ждали, что Тилбери признается в том, что столкнул вашу жену?
– Нет. Я лишь хотел услышать правду. Я думал, что Тилбери знает ее, раз он был там.
– Сколько времени вы пробыли в доме Тилбери?
– Минут десять или четверть часа, не знаю.
– Вы звонили мне от него?
– Да, – сказал Сидней. Он сознавался неохотно, но если бы он звонил из автомата, телефонистка из Скотланд-Ярда услышала бы, как он нажал кнопку и как упал жетон, и могла бы об этом вспомнить. В конце концов, он уже сказал, дело сделано…
– В каком настроении был мистер Тилбери? Он удивился, увидев вас?
Возможно, миссис Хармон ему об этом сказала.
– Да. Я думаю даже, он сперва испугался, – ответил Сидней.
– Тилбери к тому же уже довольно много выпил. Рассказав мне все, он добавил, что боится потерять работу, если вся правда всплывет, а он, конечно, не знал, что она всплывет.
Сидней подумал, что не испытывает ни малейшего чувства вины, – может, оттого во время рассказа у него не было виноватого вида. Во всяком случае, гораздо меньше, чем тогда, когда он говорил с кем-либо в первые дни после исчезновения Алисии. Видимо, Сидней уже хорошо поднаторел в этом деле.
Инспектор покусывал свои губы с видом человека, очень хорошо понимающего, что ему больше ничего не прояснить в этом деле.
– Он не говорил вам, что выпил снотворное? Что хочет покончить с собой?
– Нет.
– Вы угрожали ему? Говорили, что все расскажете в его конторе или что-то в этом роде?
– Да нет, я и так знал, что все станет известно и без моего вмешательства.
– Ясно… А почему вы не упомянули вчера, что были у Тилбери?
– О… я наверняка упомянул бы об этом, но подумал, что Тилбери вчера привезут сюда. Я хотел сравнить его слова мне с тем, что он поведает вам, если бы… вы позволили мне сделать это или, может быть, сами рассказали.
– Вы думали, нам он скажет что-то другое?
– Возможно, что и нет. Нет. Тилбери отрицал то, что столкнул Алисию. Видимо, он никогда бы не сознался в этом.
Сидней говорил совершенно спокойным тоном.
– Гм. (Инспектор открыл стол и достал оттуда коричневую тетрадку Сиднея.) Наверное, вы хотите, чтобы я вернул вам это?
Сидней встал, чтобы забрать тетрадку.
– Да, спасибо, инспектор.
В тот момент, когда он принимал из рук инспектора тетрадку, он подумал, что обязательно опишет в ней убийство Тилбери., сразу, по свежим следам, а тетрадка будет самым надежным местом, где это можно сделать.
– Очень странная тетрадь, мистер Бартлеби. Боюсь, сегодня мне уже нечего сказать вам.
Мистер Хилл встал, обошел стол и задумчиво посмотрел на Сиднея.
Обвинитель, который ничего не может доказать, подумал Сидней. Инспектор, конечно же, подозревал, что он мог заставить Тилбери выпить пилюли. Сидней почти физически ощущал мысли инспектора. Словно тяжелая рука правосудия опустилась на его плечо… Только на деле руки правосудия на его плече не было, а вот инспектор протянул ему свою, и он пожал ее. Поведение инспектора было дружелюбным, видимо, потому что и позиция, им занятая, была таковой. Все здесь зависело от позиции.