— Потому что я ее об этом попросил. Она бы никогда не ушла по собственной воле, уверяю вас. К сожалению, у нее появились дурные привычки… Вернее, одна дурная привычка. Ребекка стала ненадежной. Я не мог допустить, чтобы она и дальше работала в моем агентстве. Это нанесло бы непоправимый вред нашей репутации.
— Когда узнали, что она употребляет кокаин, вы говорили с ней об этом?
Мистер Вентнор развел руками.
— А что я мог сказать? Не хотел попусту тратить время. Если бы работа значила для нее больше, чем наркотики, она бы отказалась от пагубного пристрастия, которое мешало ей во всем. Она уже сделала свой выбор. Я всего лишь оформил его документально.
— Значит, вы уволили Ребекку, не дав ей возможности исправиться?
— Она сама отказалась от должности. — В его гнусавом тонком голосе прорезалось крайнее высокомерие.
— Вряд ли она смогла бы отстоять свои права в суде по трудовым спорам. Однако девушка работала у вас довольно долго. И, как я поняла со слов ее коллег, ей не хотелось уходить из «Вентнор — Чейз». Она была очень расстроена.
— Это еще мягко сказано. — Он хохотнул. — Может, я бы дал ей еще один шанс, но она повела себя крайне недостойно, совершенно утратив и здравый смысл, и самоуважение. Она предложила мне свои… сексуальные услуги — кажется, так это называется. Разумеется, я отказался. — Он достал лиловый носовой платок в тон галстуку и неторопливо промокнул верхнюю губу. — Мое терпение лопнуло. Я уже знал, что она спит со всеми подряд, но закрывал на это глаза. Как только она начала проявлять свои развратные наклонности на работе, я сказал «хватит».
— Она была в отчаянии, — тихо проговорила я, отчетливо представляя ситуацию, в которой оказалась Ребекка.
— Да, но при чем здесь я? Я больше не мог держать ее в своей фирме. Особенно после того, как она передо мной унизилась. — Он встал и затолкал носовой платок обратно в карман. — Если у вас все, я пойду. Мне бы хотелось вернуться в Лондон до конца рабочего дня. Будут еще вопросы — звоните моему секретарю.
— Хорошо, — сухо отозвалась я, — спасибо.
Он двинулся к шатру, но вдруг остановился и обернулся.
— Знаете, Ребекка была хорошим членом моей команды, и я оставил бы ее в агентстве, если бы она не умоляла меня передумать. Никогда никого не умоляйте, констебль Керриган, как бы велико ни было искушение.
Я мысленно поморщилась.
— Постараюсь это запомнить.
Он кивнул и пошел прочь, тщетно пытаясь казаться выше. Антон Вентнор, первостатейный ублюдок. Я бы ни за что на свете не согласилась работать в его фирме, а на месте Ребекки с радостью от него сбежала! Но я не Ребекка. Я даже не знаю, какая она была. Собранная и организованная деловая женщина? Девушка, с которой приятно развлекаться, но которую не берут в жены? Преданная подруга? Отчаявшаяся подчиненная? Не сомневаюсь, что родители Ребекки откроют мне ее с совершенно иной стороны. Она была такой, какой желали ее видеть окружающие, — вплоть до того момента, когда они захотели видеть ее мертвой.
Чтобы не столкнуться еще раз с мистером Вентнором, я решила пока не возвращаться в шатер и побрела в другую сторону вдоль берега ручья, осторожно ступая по скользкой, прихваченной инеем траве. Подойдя к кирпичной стене, окружающей английский садик, я заглянула в приоткрытые железные ворота. И попала в розарий.
Сейчас, когда на кустах не осталось ни листьев, ни цветов, он казался особенно унылым. Голые серые ветки щетинились шипами, напоминая иллюстрацию к сказке про спящую красавицу. Четыре клумбы, между ними — булыжные дорожки, ведущие к центру, где виднелись солнечные часы, составленные из сферических колец и пересекающей их стрелы. В зимний сумрачный день, в отсутствие солнца и тени, это красивое сооружение бесполезно. Впрочем, я все равно не умею определять время по солнечным часам.
Я подошла ближе, чтобы получше их разглядеть. Солнечные часы стояли на круглом каменном постаменте. Склонив голову, я прочла надпись: «НЕ УБИВАЙ ВРЕМЯ».
— С этой стороны есть продолжение.
Вздрогнув от неожиданности (мне казалось, в саду, кроме меня, никого нет), я увидела Луизу Норт. Девушка стояла напротив, держа руки в карманах пальто, до самых ушей закутанная в мягкий серый шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи. Нос и глаза были красными — то ли от холода, то ли от горя, — волосы слегка растрепались, и лицо Луизы, обрамленное выбившимися из хвоста локонами, стало мягче, моложе и гораздо приятнее.
— Ну-ка посмотрим. — Я обошла солнечные часы по кругу и, встав рядом с девушкой, прочитала: «ОНО НЕМИНУЕМО УБЬЕТ ТЕБЯ». — Да уж, веселенькая надпись!
— Когда Аврил и Джеральд ее заказывали, вряд ли предвидели сегодняшний день. Аврил любит подобные штучки. Вы были у них в доме?
Я покачала головой.
— Поговорю с Хауортами после банкета.
— Тогда вы поймете, что я имею в виду. Она не упускает возможности поделиться с окружающими крупицами человеческой мудрости.
Я опять взглянула на солнечные часы и, протянув руку, провела пальцем по одному из колец.
— Вы знаете, как они работают?
— Это сооружение называется армиллярной сферой. Стрелка указывает направление «север — юг». Когда на нее светит солнце, по тени, падающей на внешний ободок, можно определить время. Если присмотритесь, то увидите на нем часовую разметку.
И действительно, на медном кольце были едва заметные насечки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся римскими цифрами.
— А вы умеете определять время по солнечным часам?
— Да, умею, — Луиза улыбнулась, — хотя по обычным часам проще. Но Джеральд безмерно гордится и часами, и садиком. Потому-то он и купил этот дом. Изначально здесь был огород, но как только он его увидел, в его голове тут же родился план переустройства. Он расчистил территорию, разбил клумбы и высадил розы. Летом они чудесно цветут. Ему нравится всего один старомодный сорт — дамасская роза, из-за ее восхитительного аромата. У всех цветов есть имена. Смотрите.
Я проследила за рукой девушки и заметила у основания каждого куста маленькие таблички. Медленно обходя клумбу, я прочитала названия: Помпон де Принц, Конт де Шамбор, Мадам Харди, Ла вилле де Брюссель, Бланде Вибер, Роз дю Руа, Кватре Сезон.
— Когда все они зацветают, это место похоже на рай. Но за кустами и клумбами приходится ухаживать постоянно, и большую часть года этот адский труд не приносит никакой благодарности. — Ее тон был скорее снисходительным, чем осуждающим.
— Похоже, Ребекка не разделяла увлечение своего отца? Я не видела у нее в квартире ни одного цветочного горшка.
— Она считала это занятие бессмысленным. Да в ее руках загнулось бы любое растение. — Луиза покачала головой. — Она и за собой-то не могла толком проследить… отдавала вещи в химчистку, а потом забывала их забирать.
Я слушала Луизу вполуха: мое внимание привлекло нечто любопытное. Когда девушка покачивала головой, ее дорогой (скорее всего кашемировый) шарф чуть провис спереди, обнажив горло. Справа на шее темнел маленький овальный кровоподтек, очень заметный на бледной коже. И очень подозрительный. Я точно помнила, что в шатре шея Луизы была абсолютно чистой. Значит, совсем недавно она с кем-то целовалась и этот кто-то поставил ей засос…