У нас была прекрасная жизнь.

Я помню, как-то раз я собрался с моим другом по имени Ночная Выдра в поход за лошадьми. Я велел, чтобы жена приготовила мне новые мокасины и собрала мои амулеты. Утром мы выехали вдвоём, вскоре нас догнал мальчуган на гнедой лошади. Он никогда не бывал ещё в военных походах и сказал, что обязательно поедет с нами. Он был слишком молод, и я сказал, чтобы он отправился обратно.

– Нет, – возразил он, – можете не брать меня, но я поеду следом. Я не могу возвратиться просто так, раз я решил стать мужчиной.

Его звали Крадущий Мясо, потому что он был ловким и лучше других воровал мясо у женщин. Наши мальчики часто играли в войну, и в одной из таких игр женщины, развешивавшие мясо для высушивания, были для них вражеским лагерем, из которого нужно было утащить незаметно кусок мяса. Он был лучшим среди других.

Я согласился взять его с собой.

Три дня нам не попадалось ничего из дичи. Я не знаю, что была за причина. Мы сильно проголодались, и когда, наконец, подстрелили бизона, то сразу вскрыли брюхо и принялись пить его кровь, набирая её в ладони. После этого мы уже спокойно зажарили лакомые кусочки мяса и стали поедать их, смачивая в крови бизона.

Вечером того же дня мы увидели деревню Псалоков. Они пировали после удачной охоты. Это делало их внимание слабым. Я был доволен.

Устроившись на горе, я достал несколько просушенных косточек бизона и поджёг их, окуривая дымом мои амулеты. Я всегда пользовался дымом от тлеющих костей быка, потому что мне сказали делать так в моём священном видении.

Ночью мы спустились к лагерю наших врагов и легко увели из загона двадцать лошадей. Посреди загона стояла сторожевая палатка, но в ней никого не оказалось, так что всё прошло без труда. Но чуть в стороне от деревни мы неожиданно наткнулись на влюблённых, которые, как я думаю, встретились тайно от родителей и совокуплялись, пока родственники пировали. Я сразил стрелой мужчину, а Ночная Выдра свалил женщину топором. Крадущий Мясо дотронулся до каждого из убитых, но не захотел ни с кого срезать волосы. Я помню, что многие наши дети не любили заниматься этим. Я видел, как одного мальчика стошнило, когда он прибежал на поле боя и начал ножом резать кожу на голове поверженного врага. И он всё же докончил своё дело. Но Крадущий Мясо не снял с врагов скальпы. Он заработал два прикосновения, это тоже важно.

Да, в то далёкое время наши дети спешили стать настоящими мужчинами. Они росли крепкими и смелыми.

Замечательные были годы.

МАТО УИТКО Его собственные слова

Было принято, чтобы во время Пляски-Глядящих-На-Солнце (белые называют её Пляской Солнца) танцора поддерживали не те, кто прошли церемонию в прошлый раз, а более старые люди. Старикам всегда отдавалось предпочтение, когда дело касалось советов и помощи. Я говорю не о помощи в сражении, где нужна ловкость и физическая сила, а о духовной силе, ведь наша Пляска была священной церемонией.

Я отправился к Горному Пальцу и подарил ему коня, сказав, что хочу принести моё тело в жертву и что мне нужна его помощь. Горный Палец часто выступал наставником в этом деле, многие решившиеся пойти на самоистязание обращались к Горному Пальцу. Его старые, морщинистые, но очень большие и всё ещё крепкие руки вызывали у меня чувство уверенности. Его глаза много повидали. Его руки много сотворили. Его голова много хранила в себе. Горный Палец отправился к Бобровому Хвосту и Однорогому Быку, чтобы переговорить с ними.

Вечером они пригласили меня к себе. Женщины ушли из палатки на время нашей беседы. Я принёс им мою заранее набитую трубку. Однорогий Бык принял её и положил слева от себя. После этого Горный Палец медленно набил табаком трубку, которая до тех пор лежала в его сумке. Мы выкурили её. Старики дали мне предварительные наставления, особенно упирая на то, чтобы я не принимал ни пищи воды за день до церемонии. Затем они сказали, что утром возьмут мою трубку и пойдут молиться.

За день до назначенного срока я ушёл далеко от нашей деревни, чтобы быть в одиночестве. Сам Праздник Солнца продолжается у нас четыре дня. Все веселятся, поют песни, устраивают торжества, угощают друг друга. Это особенное время. Поскольку различные общины стекаются со всех сторон в один огромный лагерь, людей становится невероятно много. Народ делается по-настоящему единой семьей. Многим удаётся встретиться с родственниками только на таких праздниках. Поэтому каждый день Пляски Солнца – это отдельное торжество, очень яркое, пышное и громкое.

Когда я сказал Горному Пальцу, что отправляюсь поститься, он дал мне пучок полыни и велел пожевать его, прежде чем я покину деревню.

В те времена мы проводили церемонию жертвоприношения Солнцу в специально поставленном священном типи. Это типи не было конусообразным, как обычные жилища. Стены его стояли вертикально, а крыша сходилась конусом. Этот шатёр покрывался не шкурами, как обычная палатка, а ветвями, листьями и травой. Там присутствовали только члены военных и религиозных обществ.

Но уже в те годы пляска с истязаниями в некоторых общинах проходила под открытым небом, а лет через десять во всех наших племенах перестали устанавливать палатку для священной пляски, и все индейцы могли смотреть на тех, кто приносил свою плоть в жертву.

Обстановка в палатке, где мне предстояло подвергнуться мукам, была знакомая, потому что я каждый год бывал в ней, но никогда я не смотрел на собиравшихся там со стороны центрального шеста, с которого свисали длинные кожаные ремни с петельками на концах.

Не знаю, сможет ли кто из белых людей понять чувства человека, которому предстояло один на один встретиться с Великим Духом и через Солнце передать частицу своего существа в мир, куда отправились тысячи животных, которых мы потребили в пищу. Мы собирались страдать для того, чтобы искупить свою вину перед всеми, кого когда-либо обидели, ранили или убили.

В тот день вместе со мной приносили свои тела в жертву Стоящая Вода и Мокасин-Из-Заячьей-Кожи.

Мне намазали краской лицо и подвели к священному шесту, который поднимался из сумрачного шатра вверх к отверстию, откуда падали лучи стоявшего в зените солнца. С того крепкого шеста (это был ствол специально подобранного стройного дерева) свисали длинные кожаные ремни, символизировавшие лучи солнца. Этот шест изображал в нашей церемонии ось мироздания, вокруг которой вращалась жизнь.

Горный Палец оттянул мне двумя пальцами кожу на левой груди, затем на правой и проткнул её остро заточенными костяшками. Сразу побежала кровь. В проколотые места старик продел мне крепкие палочки, очищенные от коры, и на их концах закрепил петли ремней, свисавших с шеста. Затем, чтобы проверить, хорошо ли всё закреплено, он сильно подёргал за ремни и утвердительно закивал головой.

Мы все были приучены к боли, иначе не могли бы воевать. Но то, что я испытал во время Танца Солнца, когда я откинулся назад всем корпусом и длинные ремни натянули кожу на моей груди, ни на что не было похоже. Тело просто отказывать выносить такую боль. Оно словно отступило от меня в сторону, потому что я перестал чувствовать что-либо. Боль была повсюду вокруг меня и клубилась чёрным туманом. Ей не было конца. Мне казалось, что страшная сила пыталась выдернуть мою спину через мою грудь. Ноги отказывались двигаться, земля тащила тело к себе.