— Вы сказали, от полуночи до трех часов ночи… Что же он такое открыл, Клод Пуанье, из-за чего засиделся так поздно?
Люси приблизилась к столу, стараясь не ступить на площадку, огороженную желто-черными лентами. Один из криминалистов продолжал выкладывать перед объектами бумажки с номерами и фотографировать каждый.
— Индикатор времени просмотрового устройства на нуле. Должно быть, перед тем, как унести пленку, с которой работал, пристально вглядываясь в кадрики, Пуанье, убийцы ее перемотали.
Люси обернулась. Увидела в глубине комнаты вырванные провода, раздавленный сканер.
— О, черт!
— Что такое?
— Клод обещал мне оцифровать фильм, и я очень на это надеялась. А ноутбук исчез. — Она щелкнула пальцами. — Но, может быть, он все-таки успел отправить мне видеофайл или сетевой адрес — куда он загрузил фильм? Мне надо проверить свой почтовый ящик. С вашего мобильника можно выйти в Интернет?
— У меня новейшая модель айфона.
Кашмарек протянул аппарат. Люси молилась о том, чтобы увидеть послание от Пуанье, ей хотелось продолжить путешествие с изувеченной женщиной, девочкой на качелях, ей хотелось выбраться за рамки изображения, проникнуть в сознание кинематографиста, понять, в чем заключалось и чем было вызвано его художественное, а может, и вполне реальное безумие, но, когда она зашла в свой почтовый ящик, там оказалось лишь несколько сообщений с сайта знакомств, больше ничего. Ее затопило отчаяние от собственной беспомощности.
— Здесь ничего нет. — Она вздохнула и тусклым голосом произнесла: — Надо связаться с бельгийцами. Пусть допросят сына жертвы, пусть составят фоторобот, пусть обыщут — снизу доверху — дом Шпильманов, пусть узнают, откуда у старого коллекционера взялся этот фильм. Надо добраться до истоков. На сегодняшний день это один из немногих возможных способов добраться до проклятой бобины.
— Сейчас всем этим займемся.
Взгляд Люси переходил с просмотрового стола с опустевшими моталками на корзинку с визитными карточками, которую еще не успели забрать, но вот-вот заберут криминалисты, и обратно.
— Если только…
Она посмотрела на телефон в глубине комнаты.
— Понимаю, о чем ты думаешь, — отозвался Кашмарек, — но мы точно следуем заведенному порядку. Список входящих и исходящих звонков жертвы уже составлен, все телефоны будут пробиты, со всеми, кто звонил Пуанье или кому он звонил сам, мы поговорим, только ведь всякому овощу — свое время.
— Отлично. Среди друзей Клода есть один историк кино, и, может быть, он сумел узнать актрису, которой в фильме разрезали глаз. Да, вот еще… — Люси вынула из кармана и протянула шефу визитку. — Пуанье должен был связаться еще и с этим человеком, специалистом по воздействию образов на мозг, его фамилия Беккер.
Кашмарек положил карточку в карман.
— И Беккером займемся.
— Чертова короткометражка выбивает из седла, так сказать, «обезвреживает» одного за другим всех, кто с ней соприкасается: Влада Шпильмана, Сенешаля, теперь вот и Клода Пуанье. Надо брать это дело в свои руки.
— А твой отпуск?
— Какой теперь отпуск! Конец отпуску. Переоденусь, сбегаю к Людовику Сенешалю, скажу, что его друга убили, и будем работать вместе. Я хочу найти сволочей, которые это сделали!
Когда пассажирский лайнер А320 приземлился в международном аэропорту Каира и открылась передняя дверь, Шарко показалось, что лицо его обдало жаром из пылающей печи. Духота, запахи дыма и керосина, просто перехватывает горло. Стюард объявил: температура за бортом плюс 36 градусов по Цельсию, пассажиры — в основном туристы — заохали. Едва ступив на египетскую землю, полицейский уже знал, что возненавидит эту страну.
Как и было условлено, комиссар при французском посольстве встречал парижского комиссара у подножия трапа. Эффектный мужик! Светло-бежевые брюки, рубашка в колониальном стиле, квадратное, как основание пирамиды, лицо, темные волосы, загорелый, коротко подстриженный…
Микаэль Лебрен внимательно вглядывался в пестрый поток прилетевших пассажиров и легко мог бы сойти за грозного таможенника. Они пожали друг другу руки — Шарко при этом позаботился о правильном месте для своего большого пальца — после чего Лебрен чуть отодвинулся.
— Надеюсь, полет был приятным. Разрешите представить вам Нахед Сайед — одну из работающих в посольстве переводчиц. Нахед будет сопровождать вас, когда вам понадобится выйти в город, и облегчит ваши переговоры с местной полицией.
Шарко слегка поклонился. Руки у Нахед оказались нежные, тонкие, ногти — коротко остриженные. Длинные черные, свободно падающие волосы подчеркивали колдовское очарование глаз, и ничто в этой тридцатилетней на вид женщине не соответствовало представлениям Шарко о египтянках: занавешенных никабом, [9] покорных, живущих в тени мужа.
Едва оказавшись в бесконечных коридорах зоны прилета (слава богу, там-то были кондиционеры!), они приступили к обсуждению бумажных дел. Лебрен посоветовал новоприбывшему запастись египетскими фунтами прямо в аэропорту, потому что в городе мелкие купюры раздобыть будет трудно — понятно же, город живет туризмом, потом, после обмена любезностями с таможенником, который придрался к маленькому паровозику и банке соуса-коктейля в багаже француза, комиссар смог наконец забрать свои вещи, и они вышли наружу, где удалось продолжить разговор относительно спокойно. К концу беседы Шарко понял, какую роль Микаэль Лебрен играет в этой стране. Этот тип был не только правой рукой посла Франции во всех вопросах, связанных с безопасностью в Египте, но еще и главным советником по техническим вопросам начальника каирской полиции, генерала, украшенного многими звездами, причем узкой его специализацией были дела о международном терроризме. Пока длилась беседа, Нахед, отойдя в сторонку, слушала с почти отсутствующим видом.
Продвижение среди гула толпы, в дикой жаре и духоте — уже этого одного французскому комиссару хватало, чтобы чуть ли не шататься, и он молился хотя бы об одном: пусть Эжени так и останется в дальнем углу его сознания, пусть она останется там. Вот только надежда была слабой: с учетом всех обстоятельств и полного отсутствия у него интереса к египетской архитектуре, девчонка, конечно, не преминет явиться и станет досаждать ему.
Их ожидал «мерседес-фантом» — самая большая машина из всех, какие есть в этой стране. Шарко попробовал настоять на том, чтобы Нахед села впереди, но она отказалась. Мощный автомобиль выехал из Гелиополя и рванул по шоссе Салах-Салем, по которому должен был доставить пассажиров в центр Каира. Прямо перед ними под небом цвета меди дрожала в воздухе черная масса города.
В дороге Лебрен предложил парижанину воды. Шарко потихоньку восстанавливался, пользуясь тем, что в машине с кондиционером можно дышать полной грудью.