— Что? Нет, у меня зато есть идея, как узнать, где скрипка.
— Ну да, у тебя же есть знакомые в полиции.
— Это слишком длинный путь. Я хочу навестить жену Константинова в тюрьме.
— А можно? Ты же ей не родственник и не адвокат.
— Это Америка, Иван. Если она согласится меня принять — никаких проблем. А сидит она на Райкерс-Айленде, напротив Квинса, там единственная в городе женская тюрьма. Роуз М. Сингер-центр. Сегодня посещения нет, вторник, а завтра с часа дня к ней можно, если она в правильной половине алфавита.
— В правильной половине? Как это?
— По первой букве фамилии. Посещения через день: для первой половины алфавита, потом для второй. Сейчас проверим.
Завтра к Константиновой можно. Но Молинари и без нее начинает догадываться, у кого может быть скрипка. Тем сильнее его беспокоит то, что Анечка по-прежнему не выходит на связь.
* * *
Погружаясь в фургон в нью-йоркском аэропорту, Дорфман, Чернецов и Ксю до сих пор не верят, что все это с ними происходит. По-английски худо-бедно может объясниться только виолончелист, но и он, когда ему позвонил личный помощник Дэвида Геффена, сперва не хотел с ним разговаривать, настаивая, что это чья-то глупая шутка. Только получив с адреса Боба Иванова электронное письмо со словами «Это не шутка, дебил», он сдался и приехал в посольство с паспортом, да и Чернецова с подружкой привез, отпоив предварительно крепким кофе. Они, конечно, все равно пребывали в легком тумане и подхихикивали, думая, что участвуют в каком-то веселом розыгрыше. Но визы — годовые, многократные — они получили на следующий день, и бесплатно. Помощник Геффена, молодой человек с прической, требующей ежедневного тщательного ухода, вручил им и билеты до Нью-Йорка, сказав Дорфману, что в аэропорту их встретят с табличкой «R.I.P.». Когда виолончелист объяснил это Чернецову и Ксю, они принялись ржать, окончательно уверившись, что их разводят. Но Дорфману было не смешно.
— Почему Боб не звонит сам? — спросил он персонального помощника, стараясь правильно построить предложение из немногих доступных ему слов.
— Это вы сможете спросить у него в Нью-Йорке, — медленно, почти по слогам отвечал помощник. — Кажется, он тревожится за свою безопасность.
И вот они в Нью-Йорке — Дорфман со своей виолончелью, Чернецов с альтом и Ксю со скрипкой; в отличие от приятеля, она ухитряется совмещать беспробудное пьянство с игрой в оркестре филармонии и даже попадать в ноты на репетициях.
— А денег нам выдадут? — интересуется Чернецов у Дорфмана. — У нас голяк.
— За что, Вова, как думаешь, нам должны выдать денег?
— Ну а на фига нас сюда привезли? Я так не согласен. — И он придает лицу такое детсадовское капризное выражение, что даже Дорфман не может удержаться от улыбки.
— Да, Вова, где шампанское, где икра? — подначивает друга Ксю. — Мы так не договаривались. И где большой черный лимузин? Что это за развалюху нам тут подали? А я-то думала, ваш Боб большой человек… Или он просто нас не уважает?
— Хватит, — говорит Дорфман устало. — Вы же проспались в самолете, а ведете себя как бухие. Полезайте в фургон, скоро все узнаем. Я тоже не понимаю ни черта.
— На самом деле, чего тут непонятного, — вдруг совершенно трезвым голосом говорит Чернецов, забравшись в машину и установив между ног футляр с альтом. — Мы писали Бобу? Писали. Он не отвечал и не появлялся, потому что прятался от спонсора. А теперь он нашел нового спонсора, американца, и все для нас устроил. Вроде все так, как мы хотели. А Иноземцева не позвал, потому что сам будет первой скрипкой. А ты, Ксю, будешь второй, если ему понравишься.
— Уж я постараюсь, — Ксю картинно прихорашивается и закидывает ногу на ногу.
— Непонятно вот что, — говорит Дорфман. — Дэвид Геффен. Он кино продюсирует и попсу. Ну, или рок. На фига ему Боб, да еще и мы?
— Ну, может, ты не все про него знаешь, про этого Геффена, — пожимает плечами Ксю.
— Миша, у тебя есть хоть какие-нибудь башли? — возвращается к важной для него теме Чернецов.
— Вов, ну зачем тебе башли? Давай не будем бухать, пока не встретим Боба, а?
— Черт его знает, когда он соблаговолит нас принять. А у меня даже сигареты кончились.
— Курить вредно, Вова.
— У меня еще остались, — успокаивает Чернецова Ксю. — Миша прав, давай потерпим. Мне же еще играть придется, я облажаться не хочу.
— Кстати, у меня руки дрожат, — жалуется Чернецов. — Вот, смотрите. Как я играть буду?
Но сочувствия он не находит. Дорфман смотрит в окно на унылый индустриальный пейзаж: неужели это и есть Нью-Йорк? Впрочем, довольно скоро они уже в городе, и виолончелисту начинает здесь нравиться: на самом деле, он тут уже был, как всякий, кто смотрит американское кино. «А я, наверное, мог бы здесь освоиться», — думает Дорфман.
Боб встречает их в холле гостиницы. Когда он поднимается из кресла им навстречу, Дорфман не сразу узнает его. Иванов и раньше не был румяным здоровяком, но сейчас от него остались кожа да кости. Черная футболка с надписью «iбля» и красным червивым яблоком висит у него на плечах, как мусорный мешок. Гладко выбритое лицо выглядит осунувшимся, утомленным. Волосы безжизненными сосульками достают почти до плеч.
Чернецов не заморачивается разглядыванием старого приятеля, а бросается его обнимать.
— Ты что ж не отвечал-то так долго, а? — восклицает он. — Да мы бы на край света!..
— Привет, Володя. — Боб слабо улыбается, но на объятия отвечает с радостью. — Ну ты же знаешь, наверное, что случилось.
Тут и Дорфман подходит, протягивает Бобу руку.
— Выглядишь чего-то не ахти, — говорит он вместо приветствия.
— Акклиматизация. Не привык еще тут.
— Знакомься, Боб, это Ксю, — спохватывается Чернецов, поймав сердитый взгляд подруги. — Послушай ее, она классно играет. Ну, нам же нужна вторая скрипка, да?
Ксю, не приближаясь к Иванову, делает ручкой и лучезарно улыбается. Ну как такую не послушать?
— Привет, Ксю. Ребята, насчет второй скрипки… Я вам сейчас объясню расклад. Может, вам такое не понравится. Но спасибо, что приехали, без вас полная фигня бы получилась. — Они чувствуют, что Иванов старается быть лидером: вдохновлять, излучать энтузиазм. Получается не очень.
— Сейчас сядем где-нибудь, и объяснишь, — говорит Дорфман. — Лучше рассказал бы все по порядку. Ты в курсе про нашего спонсора?
— Что ты имеешь в виду? — настораживается Иванов.
— Ну, что его застрелили. Здесь, в Нью-Йорке. Я в Интернете видел.
— Застрелили? — Иванов становится еще бледнее, чем был. — Это такая шутка, Миш?
— Ты тут совсем новостей не читаешь, что ли? Здесь компы есть где-нибудь? Пойдем, покажу.
— Давайте заселимся сначала, — встревает в разговор практичная Ксю.