– Мы?
– А то кто? Не я же… Зря вы на меня так наезжаете. Поймите, я вам не враг. Я могу и хочу быть другом. Я умею быть другом.
– Что же мешает?
– Я хочу быть уверен в моей безопасности. Мне нужно с Коржаковым восстановить контакт. Мне просто обязательно нужно поговорить с ним! Я бы в страну давно вернулся, но ведь есть приказ о моём уничтожении! За что ко мне такое отношение? Я же помогал Ельцину во время октябрьских событий. Все мои люди участвовали в оцеплении Белого дома. Да, Березовский тоже выделил отряды, но я-то больше дал! И самолёт мой на всякий случай стоял «под парами», если бы вдруг президенту пришлось срочно улетать. И что я получил в качестве платы? Изгнание! Но даже чужбина не гарантирует мне безопасности, раз Коржаков объявил на меня охоту.
– Вы опять за своё. Глупость какая. Вы книжек дешёвых начитались. Мы же не бандиты. Вдобавок я уже объяснил вам: будь у нас желание убрать вас, мы бы это сделали. Вы же сами видели – наша служба отыскала вас без малейшего труда. Или вы полагаете, что мои подчинённые на вас случайно наткнулись в этом отеле? Нет, Владимир Александрович, любой мало-мальски подготовленный сотрудник давно мог ликвидировать вас, если бы такая задача стояла. Но поймите: это никому не нужно. Ни одна из спецслужб России не занимается физическим устранением людей. Эти времена ушли, слава Богу, в прошлое…
Гусинский с раздражением отмахнулся.
– Ну это вы, пожалуй, загнули… В это верится с трудом. Нет, нет…
– Владимир Александрович, наш разговор может иметь смысл только в том случае, если вы не будете ставить под сомнение каждое моё слово. А если вы решитесь помочь нам, то наши отношения могут стать по-настоящему хорошими и надёжными.
Гусинский ненадолго задумался, отвернулся, потёр затылок, пальцы его скользнули с затылка вниз к шее, ощупали её, затем он резко повернулся к Смелякову и заговорил очень спокойно, будто не было никакого раньше напряжения с его стороны:
– Я помогу. Я готов помогать вам. Собственно, в этом нет ничего дурного. Я ведь помогаю моей стране, не так ли?
* * *
В тот же вечер Владимир Гусинский позвонил Александру Муравьёву, заместителю начальника службы безопасности группы «Мост».
– Алло? – Муравьёв ехал в машине.
– Саша! Это я!
– Здравствуйте, Владимир Александрович.
– Я вот по какому вопросу… Ко мне приезжал Смеля-ков. Сюда приезжал, в Будапешт. Ты знаешь Смелякова? Он из команды Коржакова.
– Конечно, знаю. Мы с ним в МУРе вместе лямку тянули.
– Правда?
– Только в разных отделах.
– Что он за человек? Мне нужно знать, что он за человек. Он убеждал меня возвратиться в Москву… Не понимаю, как они меня разыскали… Так вот, этот Смеляков утверждает, что у Коржакова и мыслей нет о моём аресте, что мне ничто не угрожает… Смеляков обещал, что никто меня не тронет. Но обещать можно всё, что угодно…
– Ему можно верить.
– Ты уверен? Но какие гарантии? – напористо спрашивал банкир. – Гарантий никаких нет. А если это ловушка? Если меня схватят по приезде в Москву?
– Владимир Александрович, вы спросили моё мнение, я вам сказал.
– Хорошо…
Гусинский выключил телефон и посмотрел на сидевшую рядом жену. Она не отрывала от него взволнованных глаз. Он поднялся, медленно подошёл к окну и в задумчивости прислонился лбом к стеклу, ощутив его холод. Рука скользнула вверх, пальцы задрожали и начали мелко барабанить по окну, выбивая гудящую дробь.
За спиной поднялась жена.
– Ну? Ты всё-таки надумал возвращаться?
– Тошно мне тут. У меня вся работа – в Москве. Отдохнуть в Лондоне или здесь, в Венгрии, конечно, можно, но я сейчас не на отдыхе. Я – в бегах. Нет ничего хуже, чем быть в бегах. Я должен вернуться, я хочу нормальных условий для работы. Мне необходимо в Москву. Я ведь эти полгода в Лондоне – как в тюрьме отсидел.
– «Как в тюрьме…» Думай, что говоришь. Ещё накаркаешь…
– Лучше худой мир…
– Возвращаешься?
– Да, – решил банкир. – И там, на месте, улажу всё…
* * *
Секретарша составила с подноса на стол чашки с чаем и вышла из кабинета Смелякова. Виктор бросил себе кусочек сахара и вопросительно посмотрел на Трошина.
– Тебе?
– Я без сахара пью… Смеляков перевёл взгляд на Воронина:
– Извини, что прервал. Продолжай.
– От наших источников стало известно, что Геннадий Кошель, помощник премьер-министра по внешнеэкономическим связям, ещё в 1993 году организовал в Австрии торговое товарищество с ограниченной ответственностью, – негромко докладывал Воронин. – Называется «Делия». «Делия» занимается перепродажей российских сырьевых ресурсов. По информации торгового суда Вены, Кошель из состава учредителей «Делии» не вышел до сих пор.
– Какие всё-таки наши чиновники трудолюбивые, – прокомментировал Смеляков. – И тут работают, и там вкалывают… Совсем себя не жалеют. Хм… Что там дальше?
– За последний квартал, – уточнил Трошин, – оборот «Делии» составил 20 миллионов долларов, а её учредители получили на руки полтора миллиона долларов.
– По имеющимся данным, – продолжал Воронин, – Кошель был также оформлен в «Делии», как сотрудник, постоянно находящийся в служебной командировке в России.
– Ловко. И наверняка получал за это командировочные.
– Да, очень большие.
– Скоро я перестану чему-либо удивляться. – Сме-ляков отхлебнул из чашки.
– Компаньонами по фирме «Делия» стали мэр Оренбурга Геннадий Данковцев, директор концерна «Ориенн-трикотаж» (это бывшая оренбургская трикотажная фабрика) Леонид Скубков и гражданин Австрии Рудольфо Вайбль. Вайбль внёс самый большой пай – около сорока тысяч долларов. Есть информация, что Кошель и Вайбль являются соучредителями других западно-европейских фирм, в частности австрийской «Донау Центер ГМБХ» и швейцарской «Трасэкшен экспорт-импорт».
– Вайбль? Знакомая фамилия… Слушайте, а «Петройл энд Арабко» – это не он?
Смеляков вспомнил ранее полученную информацию, из которой следовало, что ещё в сентябре 1994 года на имя премьер-министра поступило письмо от фирмы «Петройл энд Арабко», зарегистрированной в княжестве Лихтенштейн. «Фирма „Петройл энд Арабко“, – говорилось в документе, – имеет возможность оказать гуманитарную помощь в проведении социальных программ». Иными словами, бизнесмены предлагали правительству России совершенно безвозмездно крупную сумму денег на строительство больниц, школ, дорог и электростанций. Проверка показала, что названная фирма состояла всего из трёх человек, уставный капитал её ничтожен. А главное: опыта в проведении таких крупномасштабных сделок у этой фирмы не было. Правительство отказалось от предложения «Петройл энд Арабко». Однако доброжелательная фирма не успокоилась и вскоре направила второе письмо, в котором предлагала в качестве гуманитарного кредита под гарантии правительства РФ 15 миллиардов долларов.