Сейчас он буквально кипел, стоя на трибуне. Эмоции перехлёстывали через край. Он грозил Смелякову, в его лице грозя всем, кто осмеливался встать на его – Виктора Степановича Черномырдина – пути. Маленький и плотный, он раскачивал головой и постукивал ладонью по трибуне.
– Вы это бросьте! Я сам знаю, кого надо, а кого нет! И бумажки ваши по назначению используйте, а не чтобы людей травить! Делового не тронь! Делового от шпиона отделяй, Виктор! Хватит глупостей! Делом занимайся! Ты понял меня?
– Понял, Виктор Степанович, – кивнул Смеляков. Волна набежавшей весёлости уступила место досаде.
Свадьба Жени и Сергея Трошина прошла скромно. В роли свидетелей выступили Рита и Вадим Игнатьев.
– Ну-с, дорогие мои, – Рита поцеловала каждого из них, когда они вышли из загса, – как вы себя чувствуете в новом качестве?
– Торжественное заклание произошло, – отрапортовала Женя. – Это был новый опыт в моей жизни. Всё остальное, – она ласково постучала Сергея кулачком в грудь, – уже знакомо.
– Кроме детей, – поцеловал он её. – Ты ещё не пробовала рожать.
– Не всё сразу, милый.
– Ну что? – Вадим громко вздохнул. – Горько, что ли?
– Прямо тут? – Сергей замялся.
– А чего тянуть? Валяйте! Горько! Народ требует зрелищ. Маргарита, поддержите меня.
– Давайте, – поддакнула Рита, – давайте, ребятки.
Сергей забрал из рук Женечки букет и передал его Вадиму, после чего привлёк жену и прикоснулся к её губам.
– Первый семейный поцелуй, – прокомментировала она, высвобождаясь.
– Теперь надо бы обмыть ваши обручальные кольца. Куда двинем?
– Туда, – ответила Женя, – где для меня найдётся хрустальная ванна. Согласна совершить ритуальное омовение только в хрустальной ванне.
– Знаю симпатичное место, где мы можем уютненько посидеть…
Местечко оказалось и впрямь уютным. Музыка едва слышно лилась из-под потолка, не мешая разговору. Официанты казались невидимыми, но возникали в тот самый момент, когда посетители в них нуждались. Ну а еда была обыкновенной, как и во всех ресторанах.
– Давайте, что ли, ещё раз поднимем бокалы за новую семью, – предложил Вадим, разливая шампанское. Он перехватил глубокий лучистый взгляд Риты.
– Давайте, давайте, – поддержала она его. – Очень хочется веселиться и говорить хорошие слова.
– Пусть ваша семья познает настоящее счастье, потому что это мало у кого получается, – пожелал Игнатьев.
– Я согласна, – радостно закивала Женя. – Пусть мы познаем счастье. И ещё мне хочется, чтобы все вокруг нас тоже познали счастье.
– Для этого вам придётся быть очень счастливыми. Ну просто очень-очень, – почти наставительно сказала Рита, – тогда сможете делиться с другими.
– Эту обязанность я взваливаю на себя, – засмеялся Сергей, целуя жену. – А ты светись и делись счастьем с другими.
– Вот она, женская доля…
– А я, помимо прочего, желаю вам побольше денег, – добавил Вадим.
– Спасибо, старик. Буду надеяться, что сегодняшние пожелания воплотятся в жизнь. Хотя у нас на службе не разбогатеешь.
– Ой, вы знаете, – вспомнила Рита, – меня однажды Григорий Модестович пригласил в казино. Вот уж где воздух другой – в смысле денег.
– Пахнет там, что ли, деньгами?
– Не пахнет, но дух какой-то особенный. Да и как иначе – просаживают по десять тысяч долларов. И хоть бы хны… – Рита пожала плечами. – Никто не стреляется, усадьбы не закладывает… Но я, между прочим, так и не смогла сделать ни одной ставки. Страшно это – взять и просто так выбросить деньги, пусть мне их даже дал Маш-ковский, всё равно не смогла.
– Кстати, Марго, – встрепенулся Трошин, – раз уж речь зашла о Машковском…
– Да это я так… просто о деньгах заговорили…
– Нет, нет, очень даже удачно заговорили, – сказал Сергей, уплетая салат. – У меня к тебе просьба.
– Опять ты об этом. Не могу я заниматься такими вещами, боюсь, – расстроилась Рита. – Неужели нет никого, кроме меня? Я после того случая вообще боюсь смотреть в его сторону, даже по телефону стыдно с ним разговаривать.
– Глупо. Ты же ничего не сделала. Твоя совесть чиста, не то что наша. – Он указал вилкой на себя и Вадима.
– Вадим, ну хоть вы поддержите меня. – Она молитвенно сложила руки на груди. – Этим должны заниматься профессионалы. Ну не умею я, не могу. Поймите меня.
– Маргарита, об этом мы и ведём речь, – вступил в разговор Вадим. – Каждой работой должны заниматься профессионалы.
– Чего ж вы тогда к Маргошке пристали? – спросила Женя.
– Марго, надо, чтобы ты свела нас с Машковским, – попросил Трошин. – То есть чтобы мы не со стороны подвалили к нему, а кто-то из, скажем так, доверенных лиц представил нас ему. Вернее не нас, а Вадима.
– И это лицо – я? Не понимаю, как вы себе представляете это. Как я сделаю? – удивилась Рита. – Алло, Григорий Модестович, у меня тут есть приятель из СБП, ему не терпится с вами познакомиться.
– Ну не совсем, конечно, так. – ответил Вадим. – Я ведь не имею никакого отношения к спецслужбам, а работаю вместе с вами в институте этнографии. Хочу начать издание журнала. И вот, узнав, что вы общаетесь с Машковским, ну… кхм… в дружеских отношениях с ним, я набрался наглости просить у него спонсорских денег на издание, рассчитывая, разумеется, на ваше покровительство в этом вопросе. Такая версия вас устраивает?
– Вот, оказывается, как… – Рита заложила прядь волос за ухо. – Мне начинает казаться, что, соприкоснувшись однажды с вашей службой, от вас уже не оторваться.
В ответ Вадим улыбнулся обезоруживающей улыбкой и придвинулся к ней.
– Рита, в действительности я просто искал возможности познакомиться с вами.
– Ах вот как? Это вы, оказывается, так изысканно ухаживаете?
– Уж как умею, – засмеялся он. – Мы, научные работники, не очень умелы в любовных делах. Всё, знаете, книги, библиотеки…
– Мне кажется, Вадим, что вы не совсем правильно представляете себе нашу работу.
– В таком случае вам придётся просветить меня.
* * *
Когда Коржаков бросил на стол Филатову субботний номер «Российской газеты», руководитель администрации президента недоумённо взглянул на начальника СБП.
– Александр Васильевич, вы хотите, чтобы я что-то прочитал в этой газетёнке? – спросил он.
– Да.
– Что-то конкретное? Любопытное?
– Исключительно интересное. Статья Кислинской «Крыша для кунака».
– Опять какие-нибудь разоблачения, судя по заголовку? – предположил Филатов.