— Тогда я не стану касаться этой темы, — ответил Джек, глядя на нее с той же теплотой, которую она заметила в нем в тост вечер, когда он поцеловал ее. Ей отчетливо вспомнился вкус его губ, запах его кожи, шелк мягких волос под ее пальцами. И ее тотчас захлестнуло чувство вины.
— Не смешите меня! — парировала Эмили с удивившим ее саму раздражением.
Обычно она была готова до бесконечности вести невинные словесные поединки, но сегодня этот дар покинул ее. Ей вообще не хотелось разговаривать с Рэдли ни на какую тему. Ее преследовала навязчивая мысль, что у Джека могут быть на нее какие-то виды. Он вполне мог решить, будто она влюбилась в него и после смерти Джорджа готова снова выйти замуж, в том числе и за убийцу собственного мужа!
— Извините, — негромко произнес он. — Я знаю, что не думать невозможно. Наверно, вы даже на полчаса не можете выбросить из головы думы о нем.
Эмили заставила себя посмотреть на Джека. Он улыбался. Более того, в обстановке детской комнаты, среди игрушек и кукол, он выглядел так мило и невинно, что любая мысль об убийстве была противоестественной. И все же осознание случившегося никуда не уходило. Ибо разве с этим поспоришь? Джорджа кто-то убил.
Это сделала не она. С другой стороны, вряд ли это Сибилла: она ничего не приобретает от смерти Джорджа, зато слишком многое теряет. И уж совсем никак не заподозришь в этом Уильяма. Было бы приятно узнать, что убийца — миссис Марч, однако доводов в пользу такого предположения не находилось. А еще был жуткий и отталкивающий образ Тэсси, тайком поднимающейся глухой ночью по лестнице, усталой, пахнущей свежей кровью. Неужели это она в приступе безумия убила Джорджа? Но ведь даже у безумца должны иметься причины.
Или, может быть, — что крайне маловероятно, — это сделал Юстас, чтобы скрыть душевную болезнь Тэсси. Вдруг она совершала нечто такое жуткое и раньше, и вот теперь Юстас решил это скрыть? Но в этом нет никакого смысла. Если Юстас знал, что его дочь безумна, он вряд ли пытался бы выдать ее замуж. Скорее всего, изолировал бы ее от окружающих. Да, что ни говори, а убийца все-таки — Джек Рэдли. Вот он, всего в шаге от нее, одетый в ослепительно-белую рубашку, и в его волосах играют солнечные блики. Эмили чувствовала свежий запах чистой одежды столь же остро, как и запах пыли, исходивший от нагретого солнцем кресла и оловянных солдатиков.
Она старательно избегала его взгляда, боясь, что он прочитает страх в ее глазах. Если Джек угадает ее мысли, то как он их воспримет? Что почувствует? Боль, потому что ему небезразлично, что она подумает о нем? Потому что это несправедливо, а он надеялся на лучшее? Злость, потому что она недооценила его? Или потому что провалились его планы? И в какой степени он разозлится? Настолько, что готов поднять на нее руку? Или, что еще хуже, испугается, что она выдаст его полиции? Что из-за нее он угодит на виселицу?
Эмили все так же не осмеливалась поднять глаз. Что, если он обо всем догадается по ее взгляду? Если он действительно убил Джорджа, то теперь ему придется убить и ее. Но ведь его поймают! Если он, конечно, не обставит ее смерть как самоубийство. Марчи охотно примут такую версию, умоют, так сказать руки и отошлют полицию прочь. Томасу придется принять очевидное. Юстас Марч и его семейство не станут задавать лишних вопросов или поднимать по этому поводу шум. Отнюдь! Они будут даже благодарны.
Шарлотта в это, конечно же, не поверит. Но кто станет ее слушать? Она ничего не сможет сделать. Но даже если и могла бы, это вряд ли ей чем-то поможет.
Эмили молча сидела в залитой солнцем детской. Яркие лучи слепили ей глаза. Слегка кружилась голова, и кресло, в котором она сидела, внезапно показалось ей жестким. А затем и вообще накренилось… Нет, это курам на смех! Не хватало, чтобы она еще упала в обморок. Эмили была здесь одна, и даже если закричать, ее никто не услышит. Если Джек Рэдли убьет ее, то пройдут дни, прежде чем ее обнаружат. Да что там дни! Недели. Ее мертвое тело останется лежать здесь до тех пор, пока кто-нибудь из служанок не придет сюда делать уборку. Все решат, что она тайком сбежала из дома, признав тем самым свою вину.
— Эмили, как вы себя чувствуете?
Взволнованный голос Джека Рэдли вернул ее в реальность, и ей на руку легла его теплая, сильная рука. Первым желанием Эмили было высвободиться. Затем ее бросило в холодный пот. Черная ткань платья тотчас сделалась влажной, неприятная струйка скользнула вниз по спине. Если сейчас она вырвется от него, он поймет, что она боится — и почему боится. И прежде чем она вскочит на ноги и бросится к двери, он снова схватит ее. Но даже если она сумеет выскочить в дверь, а затем выбежит коридор, в направлении лестницы, Джеку ничего не стоит кинуться за ней вдогонку и столкнуть со ступенек. Она полетит вниз и сломает себе шею.
Эмили мысленно представила свое изуродованное тело, лежащее у подножия лестницы, услышала голос Рэдли, как объясняет всем, что это был несчастный случай. Так просто и так печально. Еще один несчастный случай, но он вполне объясним — Эмили была вне себя от горя и раскаяния.
Оставалось лишь одно: изобразить невинность, убедить Рэдли, что в отношении его у нее нет никаких подозрений, сделать вид, будто она нисколько не боится его. Эмили тяжело сглотнула и стиснула зубы. Затем заставила себя посмотреть на Джека. Не мигая встретив его взгляд, она заговорила — уверенно, спокойно, не заикаясь и не запинаясь.
— Да, да, благодарю вас. Просто у меня на мгновение немного закружилась голова. Здесь жарче, чем я предполагала.
— Я открою окно, — предложил Джек и, встав, приподнял скользящую раму вверх.
Вот оно! Падение из окна! Они сейчас на третьем этаже, и, вывалившись из окна, она разобьется насмерть о выложенную камнем дорожку. Кто услышит ее, даже если она попытается кричать? На этом этаже никого нет. Ведь здесь потому и разместили детскую, чтобы дети не докучали никому из старших на нижних этажах.
Но если она останется сидеть, ему будет трудно силком поднять ее и, подтащив к окну, вытолкнуть наружу. Это единственное, что в ее силах, но ведь ей здесь не на что больше рассчитывать. Она способна делать за один раз лишь по маленькому шажку, тщательно обдумывая следующий.
— Да, да, пожалуй, свежий воздух будет кстати, — согласилась Эмили.
Джек Рэдли обернулся — темный силуэт на фоне солнечного света, зелени листвы и голубого неба. Он подошел к ней, нагнулся и взял за руку. Какая теплая и сильная у него рука, вздрогнув, отметила про себя Эмили. Теперь ей уже не подняться с кресла, если она соберется бежать. Джек возвышался над ней, перекрывая все пути к бегству.
— Эмили, вы боитесь их? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.
Она была в эти мгновения так напугана, что у нее болело все тело. Пот вновь противной холодной змейкой пополз по спине и между грудей.
— Боюсь? — притворно удивилась она и сделала невинное лицо.
— Только не притворяйтесь передо мной. — Джек продолжал сжимать ее руку. — Юстас и эта жуткая старушенция вбили себе в голову, будто вы убили собственного мужа. Так им проще замять скандал и выдворить полицейских прочь из дома. Скорее всего, Питт догадывается об этом. Он же ваш родственник, так ведь? Не сомневаюсь, ваша сестра приложит все усилия, чтобы снять с вас обвинения. А уж кто там настоящий убийца — полиция разберется.