Мейси сунула пальцы в кувшин с водой, продавила тонкий лед, словно ощупывая корку пирога, потом взяла кувшин обеими руками и налила в таз ледяной воды. Сняла с края ящика фланелевую тряпку и окунула в воду. Выжав ее, Мейси расстегнула ночную рубашку и вымыла сперва лицо, потом подмышки и шею. О, чего бы она не отдала за ванну! За возможность сидеть в глубокой ванне с обжигающе горячей водой, с поднимающимися к ушам мыльными пузырями.
Она снова окунула тряпку в холодную воду, выжала лишнюю обратно в таз и, на сей раз задрав ночную рубашку, вымыла промежность и ноги до колен. Превосходная горячая ванна. Она бы не вылезала оттуда несколько часов. Вертела бы вентиль крана с горячей водой большим пальцем ноги и не вылезала, пока не смылись бы последние молекулы грязи, крови, пота и слез.
Сняв еще влажное платье с проволоки, которую они с Айрис натянули в палатке, Мейси проверила все швы и подол — нет ли там вшей? Это было неизменным утренним занятием: поискать вшей повсюду, а закончив, поискать еще, потому что вши хитрые мелкие твари. Девушка быстро оделась, натянула белую нарукавную повязку с красным крестом чуть повыше правого локтя и приколола булавкой серебряные часики на левую сторону фартука. Вместе с черной кожаной папкой, в которой теперь хранилась писчая бумага и полученные письма, часики медсестры представляли собой талисман из дома, подарок от леди Роуэн.
Наконец Мейси положила полотенце на койку и наклонилась над ним, чтобы причесаться, внимательно глядя, не будут ли выпадать вши, потом быстро завернула волосы в узел и надела шапочку. Они с Айрис осматривали волосы друг друга каждый вечер или, если работали ночью, когда одновременно находились в палатке и не спали.
— Айрис, я готова.
— Да-да, Доббс. — Айрис дрожала под одеялом. — Бог весть, каково будет настоящей зимой.
— Айрис, по крайней мере мы не в траншеях по пояс в грязи. По крайней мере не складываем трупы один на другой в защитную стену, как ребята.
— Ты, как всегда, права. — Айрис выскочила из постели и принялась за утренний ритуал, который Мейси только что завершила. — Бррр… Ты, наверное, пойдешь посмотреть, нет ли письма от твоего молодого человека.
Мейси выкатила глаза.
— Айрис, я говорила тебе. Он не…
— Да, знаю, знаю. Он не твой молодой человек. Ну тогда иди, получи письмо от особого друга своей подруги и оставь меня сражаться со вшами, если ты не против!
Девушки засмеялись, и Мейси откинула клапан палатки, оставив Айрис совершать омовение. Ступая по доскам, прикрывающим грязь и лужи, Мейси направилась к кухонной палатке за чаем и хлебом к завтраку.
— Вот вам, сестра, поешьте.
Дневальный протянул Мейси большую эмалированную кружку и ломоть хлеба с топленым говяжьим жиром. Солдаты называли всех медсестер независимо от звания сестрами.
— И у меня есть для вас еще кое-что.
Дневальный полез в карман и вынул простой коричневый конверт, в котором, судя по толщине, лежало длинное письмо. Конверт был помят и хранил на себе следы четырех пар грязных рук, через которые прошел по пути к адресату.
Письма Саймона Линча, предназначенные для Мейси Доббс, не подвергались военной цензуре; санитар передавал их водителю санитарной машины, тот вручал санитару-носильщику, а он — повару. Ее письма проделывали тот же путь из рук в руки. И всякий раз добровольные почтальоны обменивались репликами о юной любви или о том, что везет же капитану-романтику!
В первых письмах авторы не писали о любви ничего. Но если двое думают одинаково, то невольно сближаются, словно одни и те же мысли, как магнитом, тянут их головы друг к другу. Постепенно письма Саймона и Мейси становились более частыми, стоило кому-то получить ответ, как он сразу же снова хватался за перо. Борясь с изнеможением, которое давило словно тяжкий груз, по вечерам при неверном свете керосиновой лампы Мейси и Саймон строчили друг другу сообщения о своей жизни среди ужасов войны. Оба понимали, что это страх и отчаяние усиливают их желание быть вместе. Они, не стыдясь, выражали свои чувства в письмах, которые передавались из рук в руки. Оба делились опытом и переживаниями, которые становились все глубже. Потом Саймон написал:
Моя дражайшая Мейси, облаченная в синее шелковое платье.
Я дежурил тридцать часов подряд и за это время не присел и на пять минут. Вчера утром снова начали поступать раненые. Я склонялся над столькими телами и столькими ранами, что потерял им счет. Кажется, помню только глаза, помню потому, что в них один и тот же ужас, одно и то же изумление, одно и то же смирение с судьбой. Сегодня я видел одного за другим отца и сына. Они вместе вступили в армию, подозреваю, что один или оба солгали насчет возраста. И у них были одинаковые глаза. Совершенно одинаковые. Может быть, из-за того, что я вижу в глазах каждого независимо от их возраста (право, кое-кому из них нужно было оставаться в школе), они кажутся очень старыми.
Через три недели я должен получить отпуск. Вскоре выйдет приказ. Я собираюсь вернуться в Руан на два дня. Помню, ты говорила, что вскоре тоже получишь отпуск. Не будет ли чересчур самонадеянным спросить, сможем ли мы встретиться в Руане? Мейси, я так хочу видеть тебя, забыть обо всех страданиях благодаря твоей чудесной улыбке и ободряющему здравому смыслу. Сообщи в письме.
Айрис получила отпуск вместе с Мейси и составила ей компанию. Поездка в Руан казалась долгой, затянувшейся, но наконец они добрались до отеля «Святой Георгий».
— Мейси Доббс, клянусь, мне не терпится забраться в ванну.
— Мне тоже, Айрис. Интересно, можно ли отдать в стирку наши платья. У меня есть еще одно, ненадеванное. А у тебя?
— Да, тоже. Нам не положено быть без формы, но, клянусь, это платье, если я не отнесу его в прачечную, само отправится туда.
Мейси с Айрис немедленно поспешили в отведенный им номер. Комната была маленькой, простой — с двумя односпальными кроватями и умывальником, — краска на стенах и двери потрескалась. Но после нескольких месяцев в полевых условиях убранство номера показалось девушкам просто великолепным, а потолок — необычайно высоким по сравнению с протекающим куполом палатки, нависавшим над самой головой. В коридоре с красной ковровой дорожкой находились две ванные, и вечно бдительная Айрис немедленно отправилась проверить, не заняты ли они.
— Одна уже занята, и там кто-то поет во весь голос.
— Господи, я просто жажду оказаться в горячей ванне, — сказала Мейси.
— Знаешь что? Я надену дневное платье и постараюсь отдать наши форменные в стирку, а ты тем временем наполни ванну. Можно занять ее вдвоем — и поискать этих отвратительных вшей. Тогда не понадобится ждать. Видела офицеров, которые вошли в отель следом за нами? Держу пари, они быстро займут ванные.
— Разве офицеры не получают номера с ванными?
— Ах да. Забыла. Привилегии и все такое прочее.
Девушки быстро сняли форменные платья, Айрис собрала их и пошла к двери.