– Какая еще штучка? – удивилась Зозо.
– О, разумеется, я имел в виду шарм. У вас есть шарм, Зоя! – уточнил рыжеволосый.
– М-м-м… Ну да… – осторожно согласилась Зозо. – У вас дети есть?
– О, нет. Одинок как перст. Ни детей, ни жены… Не сложилось. Все работа, работа… Верчусь как белка в кофемолке.
– Да? А у меня вот есть сын!.. Чудный святой мальчик! – сказала Зозо.
Она по старой привычке все еще искала Мефодию отца, хотя Мефодий и сам уже лет через пять вполне мог стать папой.
Слово «святой» вызвало у монарха необычайный энтузиазм. Он принялся пожимать Зозо руки, повторяя:
– Именно святой! Именно чудный! Как верно сказано!
– Вы любите детей?
– Обожаю!.. Дети – цветы жизни… Предел мечтаний: утренняя рыбалка с сыном… костер… треск сухих веток… мужские секреты… – мечтательно сказал специалист.
Зозо внезапно спохватилась, что события развиваются слишком уж стремительно. Обычно она охотилась, здесь же охотились на нее. Это было, конечно, заманчиво, но очень уж странно.
– А к алкоголю как относитесь? – спросила она, замечая, что рыжеволосый не присоединяется к бульканью за креслами.
При слове «алкоголь» монарх загадочного государства передернулся с такой энергией, словно к нему незаметно подключили электрические провода и теперь дернули рубильник.
– Не отношусь! Никогда ни капли!.. Бывший спортсмен! Яд… Мерзость… Гадость… Покалеченные судьбы, раздавленные кольцами зеленого змия…
«Какой правильный мужчина!» – подумала Зозо с умилением, но тотчас спохватилась: «Нет, таких правильных не бывает. Что-то тут не то. Может, он иногородний?»
– Коренной москвич: мои предки жили в этой местности, когда и Москвы еще не было… Впитал в кровь пыль этих улиц. Тихая квартира с видом на бульвар… Все соседи по подъезду бывшие космонавты… Иной раз попадется академик, но это так, мелочи… – бойко отвечал Плаксин. Зозо так и не успела понять, что по сути и не задавала вопрос вслух.
– Так что? У вас, выходит, нет недостатков? – в лоб спросила Зозо.
Король в изгнании схватился за сердце.
– Увы, есть!.. Вагон недостатков… Постоянно недоволен собой… Самосовершенствуюсь… Убиваю по одному недостатку в неделю. Терзаю себя вечными придирками… Одиночество – мой бич. Мечтаю о сердце, которое билось бы с моим такт в такт. И притом я робок… очень робок… Вырос среди книг, старых фотографий и папок с технической документацией!.. – признался он.
– И вы никогда не были женаты? – усомнилась Зозо.
– Ни одной минуты в жизни!.. В студенческие годы был влюблен, но так и не осмелился признаться… Смотрел издали… Недавно встретил ее на улице со взрослой дочерью. Не узнала… Крался следом и кусал фонарные столбы.
– Ах, как мне вас жаль! – сказала Зозо искренне.
– Тогда осчастливьте меня! Чтобы почувствовать себя на седьмом небе, мне не хватает единственной вещи, – быстро сказал Плаксин.
– Какой же?
– Вашего домашнего телефона.
Зозо даже присела от удивления.
– Он вам так нужен?
– Необходим. Увидеть вас вновь – моя единственная мечта. Хотя бы издали, хотя бы в бинокль… Хотя бы на правах робкого друга…
– Мне не на чем записать! У вас ручка есть? – млея, сказала Зозо.
– Совершенно необязательно. У меня прекрасная память. Хотел бы что-то выбросить из памяти – не могу. Помню, какую собаку видел на улице десять лет назад. Спросите, какого цвета были ботинки у ее хозяина, – отвечу и это.
Зозо назвала номер своего телефона.
– Ах какой номер! Просто поэзия!.. Появлюсь, появлюсь… Уже мысленно звоню… А теперь с вашего позволения откланяюсь! Клиент ждет! У меня как раз намечено завершение одной сделочки… – сказал рыжеволосый монарх и быстро направился к выходу.
Зозо задумчиво смотрела ему вслед. Выражение лица у нее было озадаченное. Судьба как будто склеивалась, но с такой немыслимой быстротой и так складно, что она смутно подозревала подвох.
Рядом, с трудом отцепив от рукава молодого поэта, рвущегося почитать свои стихи, вынырнул Эдя.
– Ты с кем это была? – спросил он подозрительно.
– А с кем я была?
– Не притворяйся!
– Ну, хорошо, – решительно сказала Зозо. – Если тебе нужно сунуть нос в бабские дела… я познакомилась с одним хорошим человеком.
– Так он мужчина?
– Что за идиотский вопрос? Он что, похож на обезьяну?
– Да нет, тебе виднее… Мне просто показалось, он весь заштопанный… – сомневаясь, сказал Эдя.
– Че-е-его? – не поняла Зозо.
Эдя смутился.
– Ну не знаю я… Какой-то нитками сшитый… С одной стороны мужик, а с другой вроде не мужик… И все нитки-нитки-нитки…
Зозо сострадательно коснулась ладонью его лба.
– Эдя, ты себя хорошо чувствуешь?
Хаврон виновато вздохнул.
– Да, знаю, что это бред… Я смотрел на него, смотрел, а потом виски вдруг как заломит… Люди все, понимаешь, зеленоватые такие стали и прозрачные. У одних в груди что-то светится, а у других вроде дыры… И этот, на швейной машинке состроченный, рядом с тобой прыгает, как бабуин вокруг пальмы. Я чуть с ума не сошел. А тут еще этот Фет Тютчевич приклеился.
Зозо покачала головой. Она, признаться, не ожидала от брата такой впечатлительности и такого живого воображения. Хотя понятно. С работы уволили, стресс накапливается, то, сё… Это ж надо, принять такого хорошего, милого, любящего детей человека, как Плаксин Данила Данилович, за заштопанное чучело!
– И долго это продолжалось? – спросила она, с состраданием глядя на брата.
– Ну минуту… две… нет, все-таки, думаю, не больше минуты, – сказал Эдя.
Да, для Эди Хаврона не прошло даром детское знакомство с полуночной ведьмой, едва не стоившее ему жизни. Он научился видеть суть. Хотя бы изредка, хотя бы случайно, но все же…
– А с этим… ну с этим типом ты еще будешь встречаться? – спросил он, когда они уже были на пути к метро.