— Разумеется! Но неужели кто-нибудь из них осмелится вести себя подобным неуважительным образом со знатной особой?
— Рыцари — всего лишь мужчины, дорогая. Им свойственны те же слабости и глупости, что и необразованным крестьянам, а те в свою очередь обладают всеми качествами обыкновенного животного. Вдобавок мало ли неизвестных нам причин, по которым женщина может считать того или иного мужчину негодяем? Сейчас дамы ходят вдоль тех шлемов, выставленных во внутреннем дворике на обозрение, чтобы выяснить, нет ли тут кого-нибудь из тех, кто не достоин участвовать в турнире.
— Обыкновенные животные… — Изабелла растерянно взглянула на Ван Хеля. Она не привыкла думать о благородных господах с такой позиции. — Животные… А что будет, если дамы найдут недостойного?
— Они сбросят его шлем на землю. В зависимости от того, в чём госпожа обвинит рыцаря, он либо вообще будет изгнан отсюда, либо будет показательно избит. Если он обвиняется в нанесении даме оскорбления, то должен публично и в полный голос молить её о прощении и обещать впредь не отзываться о ней дурно. Но она вовсе не обязана прощать его. Если же она простит его, то он получает право участвовать в турнире. А тот, кто обвинён в трусости, предательстве, убийстве или прелюбодеянии, будет публично избит.
— Сильно?
— Сильно. И бить его будут до тех пор, пока он не согласится отдать своего боевого коня. Это приравнивается к признанию своей вины.
— И что потом?
— Его усадят верхом вон на то бревно, что закреплено на двух чурбанчиках возле судейской ложи.
— Надолго?
— Он должен будет отсидеть там до конца турнира. И любой рыцарь имеет право ударить его, проезжая мимо. Согласитесь, что для дворянина это серьёзное унижение.
— Ужас! Разве может кто-то из благородных господ вынести такое?
— Любой человек может вынести многое. А ради славы эти люди готовы пройти через любое унижение. Все они убеждены, что рано или поздно об их позоре забудут. Кроме того, обидчиков своих они позже уничтожат втихомолку.
— Как так?!
— Подошлют наёмных убийц. Или отравят. Люди высшего сословия прекрасно ориентируются в этой области.
— Вы говорите кошмарные вещи!
— Милая Изабелла, вы просто очень далеки от жизни. А я, поверьте, насмотрелся всякого…
Вечером в главном зале замка, перегороженном пополам огромными гобеленами, собрались за столом наиболее почётные гости.
— Наконец-то завтра мы проверим, кто из нас заслуживает звание лучшего, — нетерпеливо сказал кто-то из рыцарей.
— Как я понял, вы решили не принимать участия в завтрашней схватке? — спросил барон де Белен, наклоняясь к Ван Хелю.
Ван Хель пожал плечами.
— Жаль. — Барон поднёс ко рту кубок с вином. — Граф хотел похвалиться вами.
— Когда придёт время, я покажу себя в деле.
— Граф уже многим о вас рассказал…
Ван Хель усмехнулся. Он вспомнил, как через неделю после приезда в замок с ним затеял ссору Оливье де ла Марш, один из рыцарей графа. Повод был надуманный. Ван Хель, оценив противника, мгновенно понял, что граф де Парси подговорил де ла Марша спровоцировать ссору. Впрочем, он понял и то, что все ждали этого случая: слишком уж бойко барон де Белен расхваливал ловкость Ван Хеля, свидетелем которой ему посчастливилось стать во время охоты на кабана. Оливье де ла Марш вызвал Ван Хеля на бой прямо в зале.
— Ваша светлость, — Ван Хель поклонился графу, — разрешит мне ответить надлежащим образом на оскорбление?
— Можете даже убить де ла Марша, если вам это удастся, — засмеялся Робер де Парси. Он был сильно пьян. — Только имейте в виду, что Оливье слывёт непобедимым.
— Мессир… — Ван Хель снова поклонился графу.
Оливье де ла Марш взмахнул двумя мечами, бросившись на противника. Но каково же было всеобщее удивление, когда Ван Хель, едва заметно уклонившись от свистящих лезвий, сделал молниеносный выпад и остановил де ла Марша ударом клинка в сердце. Нападавший рыцарь выронил оба меча и рухнул на спину.
Схватка длилась пару мгновений. Никто бы даже не осмелился назвать это схваткой.
— Раздери меня дьявол! — воскликнул кто-то изумлённо.
— Клянусь всеми святыми, такого ещё не приходилось видеть!
По залу прокатился ропот изумления.
Хель в очередной раз поклонился графу и вернулся за стол.
— Надеюсь, я полностью удовлетворил всеобщее любопытство к моей персоне, — проговорил он довольно громко.
Оторопевший слуга впился пальцами в спинку массивного стула и так застыл, забыв подвинуть стул Ван Хелю и таращась на кровавую лужу, расплывавшуюся из-под распростёртого Оливье.
Вернувшись мысленно к тому случаю, Хель покачал головой.
— После того случая, — сказал де Белен, — граф не перестаёт думать, какое бы дело вам поручить, чтобы ещё раз насладиться виртуозностью вашего оружия.
— Надеюсь, граф не захочет натравить на меня никого из своих недругов, приехавших на турнир, — ответил Хель.
— Вы полагаете, что Оливье де ла Марш действовал по его просьбе?
— А разве вы считаете иначе, барон? Бросьте, я умею читать мысли и знаю, что вы думаете.
Барон смутился и предпочёл замять щекотливую тему.
— Не понимаю, почему до сих пор не приехал барон Фродоар, — донеслось с дальнего конца стола.
— От него не поступило вестей?
— Не было ни одного гонца.
— Что ж, придётся забыть о нём. А я давно хотел померяться с ним силой.
— Мессиры, а не его ли там знамёна? — громко спросил мужчина, в задумчивости стоявший у окна. — Смотрите, какая торжественная процессия.
Несколько человек присоединились к нему.
— Пожалуй, я выйду на крепостную стену, — проговорил кто-то. — Отсюда ничего не разобрать…
— Да, это флаг Фродоара, — подтвердил другой голос.
Во главе кавалькады ехали трубачи и менестрели, затем следовал сам барон Фродоар в боевых доспехах, поверх которых была надето длинное пурпурное блио [14] с вышитым на груди гербом. Сразу за бароном скакал малолетний паж на крепком коне, украшенном бубенцами и пурпурной попоной, на каждом углу которой был вышит герб мессира Фродоара. Следом ехала группа рыцарей и оруженосцев, по два в ряд, тоже при полной амуниции. В конце процессии двигались оруженосцы, ведя на поводу боевых коней своих господ. Протрубил рог.
* * *
В замке сделалось шумно и тесно, как никогда. Последний день перед турниром гости провели за столом, ломившимся от яств. Казалось, что пиршество никогда не закончится. Слуги не успевали подносить вино и новые блюда.