Затем промелькнула Средняя Канцелярия – где стол тянулся всего на двадцать верст и чиновников было не больше ста тысяч. После – Высшая Канцелярия – со столом на три версты, где в самом конце бесконечного коридора находился – венец Тартара – личная приемная главы Канцелярии мрака горбуна Лигула.
Двустворчатая дверь не слишком впечатляла. Разве что была окована медью. Возле нее застыл караул из стражей мрака, безмолвных, словно статуи. Оба входили в сотню первых мечников мрака. Два точно таких же стража помещались с той стороны, сразу на входе.
При приближении Улиты дверь распахнулась. Лигул, вероятно, был уже предупрежден. Он сидел за столом, заваленным пергаментами, и просматривал их. Некоторые пергаменты он размашисто подписывал. Некоторые откладывал, отчерчивая перед тем строчку-другую длинным огненным ногтем. Третьи, так и не подписав, швырял на пол, откуда их поднимал ползающий на четвереньках секретарь.
– А-а, ты… Попалась-таки? – поинтересовался горбун, едва взглянув на Улиту.
– Я пришла сама, – сказала ведьма.
– Она не сама! Врет она все! Я-я-я-я ее поймал! Выследил, предал! – завопил в смертельной обиде Тухломон.
Лигул нетерпеливо махнул рукой, и один из охранников выволок комиссионера из кабинета. Оторвавшееся по дороге ухо он выкинул следом и брезгливо вытер пальцы о штаны.
– А-а-а… ну да… Сама так сама! Какие новости? – сказал горбун, когда дверь за комиссионером захлопнулась.
– У меня двенадцать тысяч хороших новостей и шесть тысяч плохих! С каких начинать? – поинтересовалась Улита.
– С той единственной главной новости, ради которой ты сюда притащилась! Я чудовищно занят. Выкладывай! И имей в виду, что ты арестована. Отсюда ты уже не выйдешь, – сказал горбун.
Стража у дверей напружинилась, готовая по первому знаку выволочь Улиту из кабинета.
– Мне нужно говорить вслух? Чтобы услышали все? – спросила ведьма, кивая на охрану.
Лигул удивленно поднял глаза от пергаментов.
– Что это за фокусы?
– Это не фокусы. Это вуши! – многозначительно сказала Улита.
– Какие вуши? – недоумевающе прорычал Лигул. – Что ты такое несешь? Ты бредишь, ведьма!
– Кавлик Быгуп! – сказала Улита, разглядывая лепнину на стенах. – Кавлик Быгуп – тра-ля-ля!
– Яснее, Тартар тебя побери! Ты отнимаешь у меня время!
Краем глаза Улита заметила, как охрана двинулась к ней.
– Кавлик Быгуп! Лысая Гора! Вуши-вуши! Расти большой – не будь лапшой! – громко повторила она.
В расширенных зрачках Лигула что-то дрогнуло и сломалось. Стражи, почти уже схватившие Улиту, были несказанно удивлены, когда вскочивший на ноги босс внезапно запустил в них чернильницей с кровью.
– А ну не трогать ее! Кто вас вообще вызывал? – заорал он.
Стражи застыли, переглядываясь.
– Что встали? Вон пошли, дармоеды! Из приемной тоже всех убрать!
– Да, но…
– ВСЕХ, Я СКАЗАЛ! Кто останется – обезглавлю!
После мгновенного замешательства охранники помчались выполнять приказ, однако Лигул все еще не был удовлетворен.
– И ты тоже вон! – заорал он на висевший на стене ковер.
Ковер шевельнулся. Из-за ковра выскочил страж с арбалетом и кинулся к двери. Улита и Лигул остались вдвоем в огромном кабинете. Горбун постепенно утихал. Теперь он, кажется, сожалел о своей внезапной вспышке. Лишь глаза его ползали по Улите, как вкрадчивые мыши.
– Еще кто-нибудь знает про вуши? – с ласковой вкрадчивостью спросил он ведьму.
Спросил как старый друг, который спрашивает о чем-то другого старого друга. Улита изумилась было, но почти сразу с внезапным прозрением осознала, что если сейчас скажет «нет», то ее тело, распыленное на сто миллионов частей праха, никогда не соберут в самой глубокой расщелине Тартара.
– Куча народу знает. Я осторожная девочка. Один из моих друзей уже пьет чай с Веней Вием. А поблизости стоит циклоп, готовый дать сенсационное интервью.
– Ты лжешь. Веня Вий не пьет чай! – сухо сказал Лигул.
Он колебался. Жизнь Улиты все еще висела на волоске.
– Это неважно. Дело не в мелочах, а в самом факте… – стараясь, чтобы ее голос звучал хладнокровно, заметила Улита. – Только троньте меня, и увидите, что будет!..
– Кто еще знает, ведьма? Всякие магические подростки и стражи света с дудками и котами? – презрительно спросил Лигул.
– Разумеется. И ножки у них подлиннее, чем у некоторых! – парировала Улита.
Она была уверена, что горбун вспылит, но тот только ухмыльнулся. Кавлик Быгуп умел держать удар. Будь иначе – он никогда не занял бы свое кресло.
– Чем докажешь, что не врешь? – спросил горбун.
– Тем, что сама знаю! – сказала Улита.
– Мне этого мало. Может, тот циклоп давно сдох и ты продаешь мне просроченные сенсации? – ухмыляясь, заметил Лигул.
– Хорошо. Я докажу!
Улита сунула руку в голенище сапога. Не успела она ничего достать, как поняла, что в нее нацелен короткий скипетр, заканчивающийся высушенной головой. Головой одного из тех древних божков, что выкашивали мором целые страны и были уничтожены златокрылыми.
– Эй ты! Без фокусов! Только попытайся метнуть в меня заговоренный кинжал или отравленную иглу! – прохрипел горбун.
– Я и не собиралась! – возмутилась ведьма.
– Тогда оставь в покое сапог!
– Кажется, кому-то нужны были доказательства? – вежливо поинтересовалась Улита.
Маленькие глазки испытующе пробуравили ее. Лигул колебался.
– Хорошо. Доставай! Только без резких движений! – разрешил горбун.
Улита извлекла из ботфорта скатанный в трубку портрет, уронила его на пол и отошла. Приблизившийся Лигул, держа наготове мороносный скипетр, брезгливо развернул трубку сапогом. Его близко посаженные глазки встретились с другими близко посаженными глазками. Горбун на портрете оживленно замахал руками, завертелся, запрыгал, сообщая что-то своему хозяину.
Лигул опустил скипетр. Он поверил.