Его внимание привлекла красивая ведущая. Сысоев почувствовал легкое возбуждение. Вот чего ему не хватало больше всего. Женской ласки и внимания.
«Может, правда подружиться с какой-нибудь деревенской девушкой на время пребывания здесь?»
Дима усмехнулся, налил водки и выпил. Взял с журнального столика яблоко и откусил. От кислоты у него скулы свело. Он снова посмотрел на экран. Красавицу сменил зализанный мужик. Он рассказывал о финансовых новостях. Дима снова усмехнулся и откусил яблоко.
– Финансы поют романсы, – сказал Дима и посмотрел на ноутбук. Слабая надежда на продолжение работы исчезла.
На экране худощавая девушка со знанием дела обещала дожди и грозы. Про захудалое местечко, где расположился захмелевший писатель-фантаст, девчушка в строгом костюме ничего не сказала (да это и немудрено: ни о деревне, ни о писателе она вообще могла не знать), но на востоке Московской области пообещала дожди.
Дима опять налил водки и выпил. Новостной блок сменил один из многочисленных сериалов. Дмитрий попытался сосредоточиться на фильме, но водка то и дело отвлекала его. Вдруг ниточка, слабый ручеек мыслей начал просачиваться в найденную щель. Дима подозревал, что это обманчивое ощущение. Сейчас в его голове слова ровненько складывались в предложения, но, стоит ему подойти к ноутбуку, кто-то снова закроет чертову дверь между его подсознанием и миром, куда он, собственно, и выплескивал то, что складывалось. Но он решил попробовать.
Дима медленно встал и подошел к столу. Так же медленно опустился на стул. Он чувствовал себя стаканом, наполненным до краев. Дима старался не делать лишних движений, чтобы не расплескать содержимое. Открыл ноутбук. Загрузка проходила удивительно долго. Но мысли Димы никуда не делись, ни когда он открыл файл, ни когда начал вбивать слова в электронную страницу. Он долбил по клавишам с каким-то ожесточением, будто литеры под пальцами были разбегающимися в разные стороны тараканами. И он бил по ним так, что разлетались кишки. Проделай он подобное на своей «Любаве», вместо букв непременно появились бы дыры.
Печатная машинка «Любава» была неплохим подспорьем в нелегком деле писателя. Первый рассказ (кстати сказать, ужасов) был написан на ней. То, что он тогда выплеснул на лист, и рассказом-то назвать сложно. Так, пересказ какого-то фильма ужасов, перенесенный на русскую почву. Но это был первый его опыт (после школы, разумеется) написания чего-то связного. Надо признать, в школе он не любил писать сочинения. Рамки темы его ограничивали, не позволяли вырваться мыслям. Став писателем, Дима едва удерживал их. Только вбивая их в вордовскую белизну, он мог быть спокоен, что они не упорхнут.
* * *
Тяжелые капли забарабанили по отливам и стеклам. Синоптики не обманули. Надо же! Дмитрий усмехнулся. Потом посерьезнел. Если они не обманули с дождем, то и град возможен. Он вскочил, опрокинув стакан с водкой, и побежал к выходу. Крупные капли больно били по телу и голове. Дима забежал в сарай. Щиты для окон стояли в дальнем правом углу. Но он не смотрел на них. В метре от него стояла женщина. Обнаженная женщина. Несмотря на испуг, Дима почувствовал возбуждение. Женщина была красивой. Только когда она подошла к нему вплотную, Дмитрий понял, что девушка в одежде. Футболка и шорты намокли и теперь обволакивали красивое тело, создавая видимость обнаженности.
– Ты кто? – спросил он.
– Я племянница хозяина.
– Что ты здесь делаешь?
Вместо ответа девушка прильнула к Дмитрию. Он почувствовал тепло ее тела. Она обняла его. Дима боялся, что девушка почувствует его возбуждение, но тем не менее обнял ее в ответ.
– Меня зовут Вера, – прошептала девушка. – Я жила здесь несколько лет назад.
Дима пришел в себя мгновенно. Он отстранился и покраснел. Девушка была явно не из стеснительных.
– Пойдем в дом, пока ты не околела.
Дмитрий достал старое стеганое одеяло. Подошел к Вере и накинул его ей на плечи.
– Пойдем.
В доме он налил ей выпить. От водки она отказалась. Дима достал пиво, дал своей новой знакомой одну банку и сел рядом.
Вера отпила пива и посмотрела Дмитрию в глаза.
– У тебя уютненько здесь, – сказала девушка. – Давно я здесь не была.
– А как ты оказалась в сарае? – подбирая каждое слово, спросил Дима.
Она молчала. Пила пиво и смотрела телевизор.
– Ты меня слышишь? Как ты попала туда?
Вера поставила банку на пол и скинула одеяло. Ее груди колыхнулись. Диме уже было наплевать, как она оказалась здесь. Девушка расстегнула его ремень. Дима думал, что она очень кстати оказалась здесь. Вера сняла с него брюки. Член предательски, словно чертик из табакерки, выпрыгнул из ширинки. И наплевать, откуда она взялась. Из подвала, из другой деревни или планеты – наплевать.
* * *
Дима проснулся сразу и окончательно. Сердце билось, словно он пробежал три километра. Кошмар, который ему снился, забылся, не оставив и тени воспоминаний. Он лежал и прислушивался. Ему показалось, что он проснулся от какого-то постороннего звука. Возможно, от стука в дверь или падения какого-то предмета. Но вокруг было настолько тихо, что могло показаться, будто в уши вставлены беруши.
Дима перегнулся через край дивана и посмотрел на часы, стоящие на полу. Час ночи. Он осмотрелся. Вера ушла. Наверное. Он совершенно этого не помнил. Окажись сейчас, что ее и не было вовсе, он не удивится. Тишина больно давила на уши. Ему захотелось включить телевизор. Дмитрий встал, и тут в мертвой тишине он услышал едва уловимое колебание воздуха, какой-то рокот, напоминающий что-то до боли знакомое. Возможно, холодильник, но только если он стал ездить по комнате. Звук нарастал, приближался, становился громче, и наконец Дима понял, что это – шум двигателя. Машина это или, может быть, бензогенератор, он не знал.
Невероятно. Но откуда здесь в час ночи взяться машине, а уж тем более генератору? В ночной тишине громко хрустнул гравий, когда машина подкатила к калитке. Теперь Дима не сомневался: это была машина.
Низкое урчание уже больше походило на звуки, вырывающиеся из утробы дикого зверя. Он попытался представить себе что-то жуткое и огромное. Но ничего не выходило. Единственное, что пришло ему в голову, была ластящаяся кошка, чье утробное урчание отдавалось вибрацией в руке. Дима даже чувствовал, что этот вибрирующий ровный звук начинает действовать как успокоительное. Мерный ритм убаюкивал, и у Сысоева не было сил ему сопротивляться. Веки налились свинцом, и словно покрывала опустились на глаза. Голова стала пудовой, и Дима провалился в сон, продолжая слышать утробное урчание не то кошки, не то автомобильного двигателя.
* * *
Дима медленно открыл дверь и выглянул во двор. Ни машин, ни генераторов, ни тем более самоходных холодильников там не было. Сысоев помялся на крыльце. Потом глянул на дверь пристройки. Так, вскользь. Но ему показалось, что дверь приоткрыта. Дима бесшумно подошел и заглянул в щель. Комната была точной копией той, в которой разместился он. Ну, или почти точной. В щель он пока видел только стол. Круглый стол с четырьмя стульями.