— Будет сделано.
Лок снова повернулся к Кэффри.
— Когда прибудет ваш спецназ?
— Через пять минут. До этого момента сидим тихо.
— Когда они прибудут, не забудь сказать им, что я на вашей стороне.
— Какого черта ты собрался делать?
— Сообщить этим подонкам хорошие новости, — ответил Лок, нацеливаясь на ближайший дверной проем.
Он вбежал в дверь здания прямо напротив штаб-квартиры «Медитек». Сейчас Лок был на той же стороне улицы, что и стрелки, и мог двигаться медленнее, от дома к дому, с каждым шагом сужая возможный угол обстрела. Теперь ему следовало опасаться только дружественного огня со стороны когорты маньяков Бранда.
На двери магазинчика висела табличка: «Не работает». Этот магазин не закрывался даже на День благодарения. Теперь Лок точно знал, что он в нужном месте. Попробовал ручку. Заперто. Тогда он разбил стеклянную дверь рукояткой «ЗИГа» и зашел в магазин.
Внутри не было никаких признаков жизни. После завывания сирен и криков на улице это относительное спокойствие настораживало. Он медленно прошел к прилавку; пистолет в правой руке, левая поддерживает ее снизу.
За прилавком оказалась девушка, скорчившаяся под кассой; руки связаны тесьмой, рот заклеен липкой лентой. Пространство было узким: такие магазины старались использовать все доступное место для товара. Он опустился на колени и коснулся рукой ее плеча, заставив вздрогнуть.
— Все хорошо, скоро все будет в порядке, — прошептал Лок.
Он нашел край ленты и подцепил его ногтем.
— Сейчас будет немного неприятно, пожалуйста, постарайся не вскрикнуть, ладно?
Она кивнула, зрачки все еще были расширены от ужаса.
— Сейчас я быстро сдерну эту штуку, почти как лейкопластырь. Раз, два, три…
Лок дернул за край тесьмы, отрывая ее; девушка едва подавила вскрик.
— Мой папа лежит там, — слова вырывались вместе с тяжелым дыханием. Она кивнула в сторону коридора, который тянулся от фасада магазина к дальней его части. — У него больное сердце.
— Кто еще здесь?
— Двое мужчин. Наверху.
— Ты уверена?
— Да. Они еще не спускались.
— Где лестница?
Она дернула головой в сторону обшитой темным деревом двери в глубине коридора.
Лок потянулся к своему «герберу», [8] одним движением открыв нож. Девушка вздрогнула.
— Я собираюсь освободить тебе руки.
Казалось, она поняла, но ее тело оставалось напряженным и скованным все время, пока он пилил матерчатую тесьму у нее за спиной. Вначале Лок решил, что, кто бы ни связал ее, ему пришлось импровизировать и пользоваться подручными средствами, но сейчас понял, что это удачный выбор. Такую штуку применяли в Ираке военные, когда требовалось задержать сразу много человек. Однако острое «герберовское» лезвие быстро справилось с задачей.
— Позаботься об отце. Если услышишь выстрелы, выскакивай наружу, но оставайся на этой стороне улицы.
Лок встал, подошел к двери, ведущей на лестницу, открыл ее и огляделся. Когда он двинулся вверх по ступенькам, стараясь осторожно переносить свой вес с одной на другую, в горле запершило от пыли. Лок сосредоточился на дыхании, и бессознательно суженное поле зрения снова стало расширяться. К моменту, когда Лок достиг второго этажа, его пульс замедлился на двадцать ударов в минуту.
Над ним протопали шаги. Кто бы это ни был, он спешил. Лок пригнулся, прижавшись спиной к стене, пистолет был нацелен между стержнями решетки перил на третий этаж.
Какое-то внезапное движение, будто кто-то выскочил из укрытия над ним, неясные очертания человека. Прежде чем Лок успел прицелиться, силуэт исчез.
Он медленно начал подниматься к последнему пролету лестницы, держа перед собой «ЗИГ» с указательным пальцем на спуске. Наверху было две двери: одна слева, футах в шести, другая, полуоткрытая, справа.
Он выбрал правую дверь и распахнул ее носком ботинка. В комнате воняло плесенью и мусором. Внутри стоял стол, за ним — картотечный шкаф. Открытое окно выходило в переулок. В раме торчал стальной костыль; синяя веревка, обвязанная вокруг него, исчезала в прозрачном воздухе. Лок подошел к ней и высунулся из окна, успев заметить, как и ожидал, спины убегающих снайперов.
Он включил рацию.
— Тай? — прошептал он.
— Здесь.
— Корейский магазинчик, полквартала дальше. Второй этаж.
— ОК, мужик, сейчас передам дальше.
При некоторой удаче спецназ сможет оцепить периметр квартала и найти стрелков, прежде чем им удастся слинять. Нью-Йорк предоставляет психам исключительные возможности маскировки в городской среде, но даже здесь потный убийца, который тащит орудие своего ремесла, будет здорово выделяться из толпы.
Лок прошел обратно по коридору, остановившись у второй, закрытой двери, затем отступил и поднял ногу. От удара ботинка дверь распахнулась. Раздался оглушительный грохот. Леска, привязанная к дверной ручке, дернула спуск дробовика. Сила удара отшвырнула Лока назад, к перилам. Он тяжело приземлился на спину, врезавшись головой в стену и оставив глубокую вмятину в гипсокартоне. Затем мир исчез.
Группа машин сбилась в кучку у эксклюзивного жилого квартала. Двигатели работали, выхлопные трубы плевались маленькими облачками дыма, катившимися через шоссе Рузвельта до самого края Ист-Ривер.
Наталья Веровская пряталась под большим зонтиком с логотипом Four Seasons [9] у входа с зеленым козырьком. Стоя отдельно от других нянек и бонн, ожидающих своих подопечных с предрождественского праздничного вечера, она взглянула на часы. Они должны выйти с минуты на минуту.
После ожидания, показавшегося вечностью, из дверей начала появляться толпа возбужденных детей, сжимающих сумки с сувенирами. Последним, как обычно, вышел Джош, гибкий семилетка с копной каштановых волос. Он очень серьезно беседовал с одним из своих друзей, обсуждая существование Санта-Клауса.
Джош, едва увидев Наталью, оборвал разговор небрежным «покеда» и бросился к девушке. Обычно это был сигнал; Наталье следовало поймать Джоша в объятия, крепко сжав, поднять в воздух и поцеловать. Джош делал вид, что поцелуй — это неприлично, но втайне им наслаждался. Но сегодня она просто молча взяла его за руку.
— Эй, я не ребенок, — запротестовал он.
Наталья не ответила, и Джош немедленно посмотрел на нее снизу вверх, выискивая причины плохого настроения:
— Нати, что случилось?