– У меня есть подруга, – вдруг сказала Ольга.
Парни одобрительно загудели.
– Только вы меня отпустите, – ее просьба прозвучала настолько робко, что Ольга не была уверена, услышали ее или нет.
– Хорошо, – на удивление быстро согласился Ваня. – Зови свою подругу.
Ольга трясущейся рукой набрала телефон Ирки. Она никогда не была ей подругой. Оля была выше всех этих серых мышек. Ирка бегала за ней как хвостик, поэтому на предложение приехать на окраину города к «Восточной кухне» она согласилась без вопросов. Когда Ирку усадили в одну из машин, Ольга повернулась к Ивану и спросила:
– Ты меня отпустишь?
– Проваливай!
– Что?
– Я сказал, убирайся.
Парень открыл дверцу и вытолкнул девушку из машины. Она упала в грязь, но вставать не спешила. Оля выжила. Пусть она валялась в грязи на обочине, но эта грязь ей показалась намного чище той, в которую ее собирались макнуть эти «экстремалы». Она встала и тут же оказалась в темном коридоре шахты. Напротив нее стояла Ирка. Обнаженное тело было вымазано в крови. На первый взгляд было трудно определить, ее это кровь или нет.
– Не бойся, – произнесла Ира.
Она откинула прядь волос, испачканных кровью, со лба. Только теперь Ольга увидела, что половина лица была смята. Сквозь кровавую маску торчали осколки костей и зубов. Глаз вытек. Ольге показалось, что сквозь дыру в черепе она видит пульсирующий мозг.
– Не бойся, мы ведь подруги.
Несмотря на то что Ольга очень в этом сомневалась, слова изуродованной девушки ее успокоили. Так стало легко. В животе больше не пекло, она вообще не чувствовала ни живота, ни конечностей.
– Я пришла забрать тебя с собой.
– Зачем это?
– Ну, ты же брала меня с собой к парням…
– Нет. Я не хочу! – закричала Оля и хотела убежать. Она развернулась, но Ира уже была перед ней. Четыре резких удара в живот, и боль снова вернулась. Жгучая, будто кто-то разжег костер у нее внутри. Оля потрогала живот. Четыре напухшие и сочащиеся раны.
– Теперь тебя, тварь, на всех хватит, – прошептал Иван и поволок ее в темноту туннеля.
* * *
– Послушайте, – Соня бегала от Мишки к Сергею и обратно. – Если мы не поймем, кто нас хочет убить, то мы не сможем с этим бороться.
– А я вам говорил еще там, в деревне, у них здесь хрень какая-то творится. Вы мне не поверили.
– Поверили – не поверили. Что ты как маленький? У нас есть конкретная ситуация, и надо решить именно ее и именно сейчас…
– Да прекрати ты разговаривать с нами, как со своими подчиненными! Ситуация, задачи… Нам всем кабздец!
– Послушайте, – подал голос Сергей. – Нас убивают наши воспоминания. Плохие воспоминания.
Тишина напрягала еще больше, чем разговоры о смерти.
– Ну и?.. – Мишка развел руками. – Мы знаем, кто нас хочет убить. И?
– Что и?.. – разозлилась Соня.
– Как мы будем с этим бороться? – спросил Болдин и улыбнулся. – Подожди-ка, я догадаюсь. Как можно бороться с плохими воспоминаниями? Ах да, потеря памяти! Сможем мы потерять ее все сразу? Сомневаюсь. Подождите, подождите. Что же еще? Точно. Смерть! Очень чудное лекарство против любых воспоминаний. Поздравляю, скоро нас всех исцелят.
– Прекрати паясничать! – одернул его Серега. – Здесь все намного серьезней.
– Я заметил. – Мишка показал на порез на руке. – Но давай серьезно. Воспоминания не могут убить. По крайней мере, воспоминания – это не мужики с топорами. Да, они ранят, но только душу. Понимаешь? Душу. А эта хрень мне кишки чуть не выпустила. По-твоему, это воспоминания?
Самсонов пожал плечами:
– Я не знаю. Я просто сказал, что мне пришло в голову.
– Это тебе не то, что надо, пришло в голову, – строго сказал Мишка. – В голову может прийти такое, что…
– Ладно. Давайте решать проблемы по мере их поступления, – сказала Соня. – Сейчас нам надо найти ребят.
– Согласен, – кивнул Сергей.
– Не возражаю. – Мишка остался недоволен разговором, но предложение Сухоруковой принял. – Тем более я бы хотел узнать у остальных об их плохих воспоминаниях. – Он даже не улыбнулся. Он был абсолютно серьезным.
Сергей взял покрепче лом и пошел вверх по рельсам.
– Двинули.
Мишка достал нож, покрутил в руке и снова убрал. Руки не потели – хороший знак.
– Соня, ты идешь?
Сухорукова кивнула и пошла за Сергеем. Болдин постоял еще немного, потрогал рану (кровь запеклась, но рука ныла) и пошел за друзьями.
– Хрень все это, – прошептал Мишка. – Если воспоминания убивают, то я должен буду умереть.
* * *
Борька вскрикнул и осел у стены.
– Извини, но приехали, – с издевкой произнес Женя. – Стой!
Соловьев обернулся и только сейчас заметил, что Прудников со своей ношей отстал.
– Эй! – позвал он.
Тишина.
– Что-то твой дружок бросил тебя. Я вот думаю, – Евгений повернулся к Борису, – не трахает ли он ее где?
Борька застонал.
– Что ты говоришь? Ты тоже так думаешь? Поздравляю тебя, ты рогоносец.
Евгений улыбался, но глаза были злыми.
– Ну что, рогоносец, – Женя оглянулся, – удачное время вырвать тебе язык?
Борька снова застонал. Евгений подошел к нему и присел на корточки.
– Я смотрю, ты и без ампутации не больно разговорчив. Может, оставить, а? – Соловьев достал нож. – Ну-ка, давай посмотрим. – Он надавил на челюсть Шувалову, чтобы тот открыл рот. – Давай, дружок.
– Ты не думаешь, что сдохнешь раньше, чем он?
Соловей отскочил в сторону. Из темноты вышел Сухоруков.
– Саня? – выдохнул Борька.
Саша посмотрел на Шувалова, подмигнул ему и прошел мимо.
– Ты, гад, решил поубивать моих друзей?
– Друзья-то у тебя так себе, – распалялся Евгений.
– Может быть, только гадов среди них нет.
Женя встал в боевую стойку. Нож то выскакивал, то прятался за руку, придавая ему уверенности. Он знал, что это чувство обманчиво. В Сухорукове уверенности больше, даже без оружия. К его удивлению, Александр даже и не спешил доставать нож. При первой встрече в этой шахте с Сухоруковым Евгений готов был драться с ним. Был стимул – золотишко. Но здесь не было ни грамма этого благородного металла. И тут Женьке пришла на ум, как ему показалось, спасительная мысль. Если он оставит в покое Бориса и убежит отсюда, то Сухоруков не тронет его.
– Беги, – приказал Саша.