— Вижу, вы не очень-то спешили ко мне на казнь, мистер репортер. Отчего такое пренебрежение моей персоной?
Салливан затянулся сигаретой и закашлялся.
— Со мной приехали двое детективов из округа Монро. Они хотят поговорить с вами, мистер Салливан.
— Какая дерзость!
— Они хотят поговорить с вами об убийстве вашей матери и вашего отчима.
— Какая непростительная дерзость!
— Они хотели, чтобы я попросил вас с ними поговорить.
— Значит, по их мнению, я готов выполнить любую вашу просьбу? Вижу, это не только очень дерзкие, но и весьма недалекие люди. — Салливан вскочил с койки, огляделся по сторонам, схватился за прутья решетки и крикнул: — Сколько времени? Эй, кто-нибудь! Сколько сейчас времени?
— Время еще есть, — негромко проговорил Кауэрт.
— Ну да, конечно. У вас всех время еще есть! — прошипел Салливан. Отойдя от решетки, он прикрыл глаза и пробормотал: — А знаете ли вы, Кауэрт, как невыносимо щемит сердце с каждой прошедшей секундой!..
— Так позвоните адвокату.
— Вот еще! Я сдержу свое слово.
— Значит, вы не собираетесь?..
— Нет, не собираюсь. Поймите меня! Конечно же, мне немного страшно, но ведь я знаю, что такое смерть. О смерти я знаю больше всех на свете…
Сделав несколько шагов, Салливан присел на край койки и подался вперед. Заговорщически подмигнув журналисту, он стал, хихикая, потирать руки:
— Расскажите мне лучше, как прошло интервью на Тарпон-драйв. Я хочу знать об этом все. По телевидению и в газетах не сообщают подробностей. Только общие слова. Лучше расскажите мне все сами.
— В подробностях?! — Кауэрт похолодел.
— Да-да, ничего не упускайте! И прошу вас описать все красочно, выразительно, прочувствованно!
Мысленно обозвав самого себя сумасшедшим, Кауэрт набрал побольше воздуху в грудь и проговорил:
— Они сидели на кухне. Их связали…
— Отлично! Превосходно! Как их связали, крепко?
— Им просто связали руки. Вот так! — продемонстрировал журналист.
— Замечательно! Продолжайте.
— Потом им перерезали горло. Все вокруг было в крови. Головы у них были запрокинуты. Вот так… Ваша мать сидела голой…
— Восхитительно! Ее изнасиловали?
— Не знаю. Там было столько мух…
— Чудесно. Они жужжали? Громко?
— Громко, — поражаясь собственному спокойствию, ответил Кауэрт.
— Они умирали мучительно?
— Откуда я знаю?!
— Ну подумайте хорошенько, Кауэрт. Как по-вашему, у них было время как следует осознать, что с ними происходит?
— Да. Наверное, да. Они были привязаны к стульям. Один наверняка видел, как убивают другого. Если убийца, конечно, действовал в одиночку.
— Он действовал в одиночку, — потирая руки, пробормотал Салливан. — Значит, их привязали к стульям?
— Да.
— Очень хорошо. Как и меня.
— Что?
— Меня тоже пристегнут к стулу и казнят, — усмехнулся серийный убийца.
— На столе лежала Библия, — прошептал Кауэрт.
— «Есть между ними такие, которые оставили по себе имя для возвещения хвалы их, и есть такие, о которых не осталось памяти…»
— Да.
— Отлично. Все как и должно было быть.
Внезапно вскочив на ноги, Салливан обхватил себя руками, словно пытаясь справиться с возбуждением. Мышцы у него на руках напряглись, на виске пульсировала вена, на бледном лице выступили красные пятна.
— Я вижу это, — прошептал он. — Я вижу их…
Воздев руки к потолку, убийца некоторое время стоял неподвижно, словно благодаря за что-то небеса.
— Ну хорошо. — Он опустил руки. — Дело сделано. — Его пальцы скрючились, как когти, драконы на предплечьях зашевелились. Усмехнувшись, Салливан взглянул на Кауэрта. — А теперь я вас премирую.
— Что?!
— Беритесь за карандаш! Включайте магнитофон! Я спою вам сагу о смерти. Слушайте же о деяниях старины Салли!
Пока Кауэрт включал магнитофон, Салливан уселся обратно на койку и закурил.
— Ну что, Кауэрт, готовы?
Журналист кивнул.
— Хорошо. С чего же мы начнем? Наверное, лучше всего начать с самого начала. В каком количестве убийств меня обвиняют?
— В двенадцати. Официально.
— Ну да, точно. Строго говоря, меня приговорили к смертной казни за убийство молодого человека и его девушки в Майами. По ходу дела я признался в убийстве еще десяти человек — в основном из благих побуждений, чтобы сделать приятное суду и присяжным. И еще эта девочка в Пачуле. Номер тринадцать, да?
— Да.
— К ней мы вернемся несколько позже, а сначала поговорим об этих двенадцати… Но разве их было только двенадцать?! — хрипло рассмеялся Салливан.
— Сколько же их было?
— Сидя в этой гостеприимной тюрьме, — ухмыльнулся Салливан, — я все подсчитал.
— Так сколько же их было?
— Тридцать девять. — Подтянув колени к подбородку, Салливан обхватил их руками и стал раскачиваться взад и вперед. — Впрочем, я мог и обсчитаться. Возможно, кого-то я просто позабыл. Видите ли, некоторые люди умирают так заурядно, что их умерщвление просто не запоминается…
Кауэрт молчал, остолбенев от ужаса.
— Начнем с милой старушки в пригороде Нового Орлеана. Она проживала одна в многоквартирном доме для престарелых в небольшом городишке под названием Джефферсон. Однажды днем я заметил, как она в гордом одиночестве шествует домой с таким беззаботным видом, словно намеревается жить вечно. Я проследил за ней. Она жила на улице под названием Лоуэлл-плейс. Кажется, старушку звали Юджиния Мей Филлипс. Видите, Кауэрт, ради вас я стараюсь припомнить мельчайшие подробности, которые так пригодятся вам впоследствии, когда вы пожелаете все самолично проверить… Это было лет пять назад, в сентябре месяце. Когда стемнело, я взломал заднюю дверь в ее квартиру. Она, видите ли, жила на первом этаже с садиком на заднем дворе. Садик не освещался. Задняя дверь, по сути дела, не была как следует заперта. Не представляю себе ни одного уважающего себя насильника, грабителя или убийцы, который прошел бы мимо такой двери!.. На месте этой старушки я завел бы себе большую злую собаку, но вместо собаки у нее был желтый попугай. Его я тоже умертвил, но сначала я немного позабавился с этой старушкой, а потом ее задушил. Она была так напугана, что совсем не сопротивлялась. В тех краях я изнасиловал и ограбил еще пять женщин, но убил только эту старушку. Потом я переехал в другое место, чтобы не слишком примелькаться… Имейте в виду, Кауэрт, что секрет счастья именно в том, чтобы не сидеть на одном месте. Нигде не пускайте корней, все время переезжайте с места на место, и полиция вас не поймает. Меня несколько раз задерживали за бродяжничество, за проникновение на чужую территорию и даже по подозрению в краже со взломом, но никто ни разу так и не догадался, что́ я на самом деле собой представляю. В общей сложности я просидел в тюрьме пару суток, не больше. Хотя однажды меня продержали целый месяц под арестом в городе Дотан, штат Алабама. Это грязная дыра, Кауэрт. Воздержитесь от посещения этого города и его помещений для арестантов. Там повсюду ползают тараканы и воняет экскрементами… Но и там не догадались, кто я такой. Они думали, что я ничего собой не представляю… — Салливан ухмыльнулся сквозь прутья решетки. — Но они заблуждались, не так ли? Нынче Блэр Салливан поважней их всех, правда? Правда?! — рявкнул Салливан, не дождавшись ответа журналиста.