Откуда эта лексика? Вопрос вставал перед ним уже не в первый раз. Вдруг Мартен заметил, что глаза Марго полны слез. Наверное, она примчалась сюда задолго до того, как он пришел в себя, и увиденное ее очень взволновало. Внутри у него все затрепетало.
Отец показал на край кровати и предложил:
— Садись сюда.
Он взял девочку за руку, и на этот раз она не сопротивлялась. Мартен хотел ей что-то сказать, но в этот момент в дверь постучали. Сервас скосил глаза и увидел, что в палату входит молодая женщина лет тридцати. Раньше он ее никогда не видел. Правая бровь и щека рассечены, глубокий порез на лбу и красно-синие круги вокруг глаз. Еще одна жертва лавины?
— Майор Сервас?
Он кивнул.
— Я Диана Берг, психолог из института. Мы с вами разговаривали по телефону.
— С вами-то что случилось?
— Попала в аварию, — сказала она, улыбаясь, словно речь шла о чем-то забавном. — Я могла бы еще раз задать вам вопрос, но ответ уже знаю. — Диана быстро взглянула на Марго. — Могу я поговорить с вами минуту?
Сервас посмотрел на дочь. Та скорчила недовольную гримаску, смерила гостью презрительным взглядом и вышла. Диана подошла к койке, и он указал ей на свободный стул.
— Вам известно, что Гиртман исчез? — спросила она, усаживаясь.
Сервас впился в нее глазами и замотал головой, несмотря на воротник. Гиртман на свободе! Его лицо помрачнело, взгляд стал печальным и жестким, словно в палате выключили свет. Он подумал, что вся эта ночь была сплошной неразберихой. Ломбар напрасно старался попасть в убийцы. Он представлял опасность лишь для маленькой кучки негодяев. Гиртманом руководило совсем другое. Бесконтрольная ярость, которая темным огнем постоянно сжигала его сердце, безграничная жестокость, жажда крови и полное отсутствие угрызений совести навсегда отделили его от других людей. У Серваса по спине побежали мурашки. Что же теперь будет, если швейцарец на свободе? Вне стен института, без медикаментов его психопатические порывы и охотничий инстинкт снова проснутся. От этой мысли он похолодел. У таких извращенных психопатов, как Гиртман, не наблюдалось ни малейших признаков человечности. Наслаждение, которое им доставляли мучения, насилие и убийства, выходило за все рамки. Если ему представится случай, то швейцарец обязательно снова возьмется за свое.
— Как это произошло? — спросил он.
Она пересказала всю ночь, начала с того момента, как Лиза застала ее в своем кабинете, и закончила тем, как выбралась на ледяное шоссе, оставив безжизненного Гиртмана в автомобиле. Диана шла около двух часов, пока не набрела на человеческое жилье и не постучала в первый же деревенский дом. Она очень замерзла, дело, наверное, дошло до гипотермии. Когда на место аварии прибыли жандармы, машина была пуста. От нее к дороге вели следы ботинок и капли крови.
— Его кто-то подобрал, — предположил Сервас.
— Да.
— Либо случайная машина, либо… сообщник.
Он повернул глаза к окну. За стеклом была темная ночь.
— Как вы обнаружили, что Лиза Ферней была сообщницей Ломбара? — спросил Сервас.
— Это долгая история. Вы действительно хотите ее услышать?
Он смотрел на нее, улыбаясь, и чувствовал, что ей, психологу, очень надо все кому-нибудь рассказать. Надо выговориться. Прямо сейчас. Им обоим представилась прекрасная возможность. Сервас понял, что она испытывает то же чувство ирреальности происходящего, что и он. Чувство, порожденное этой странной ночью, полной ужаса и насилия, и всеми предшествующими днями. В этот миг, одни в тишине больничной палаты, два чужих человека вдруг стали очень близки друг другу.
— У меня впереди целая ночь, — отозвался майор.
Она улыбнулась и начала:
— Хорошо. Я приехала в институт как раз в то утро, когда наверху нашли мертвого коня. Очень хорошо помню: тогда шел снег и…
Crimen extinguitur mortalité.
(Смерть лишает преступление силы.)
Когда Цезарь это увидел, он подал сигнал четвертой цепи бойцов, которую сформировал из шести когорт. Цепь стремительно бросилась вперед и с такой силой ударила по кавалерии Помпея, что никто не смог ей противостоять.
— Вот они, — сказал Эсперандье.
Сервас поднял глаза от «Записок о Галльской войне» и опустил стекло. Поначалу он увидел только беспорядочно снующую толпу, освещенную рождественской иллюминацией. Потом, словно приближенные зумом фотоаппарата, от толпы отделились два силуэта. У Серваса сжалось сердце. Марго. И не одна. Рядом с ней шел мужчина. Высокий, одетый в черное, на вид лет сорока.
— Это точно он, — сказал Эсперандье, снимая наушники, в которых звучала композиция «The Rip» в исполнении группы «Portishead».
— Ты уверен?
— Уверен.
— Подожди меня здесь. — Сервас открыл дверцу.
— Эй, только без глупостей!
Не отвечая, Мартен вклинился в толпу. Метрах в ста пятидесяти от него Марго и ее спутник повернули направо. Он поспешил заскочить за угол, опасаясь, что они исчезнут в какой-нибудь боковой улочке, но парочка направлялась прямиком к рождественскому базару. Сервас замедлил шаг и сразу взял направление на просторную площадь, где были выстроены около ста деревянных избушек-лотков. Марго и ее любовник шли не спеша, разглядывая витрины, и Сервас заметил, что у его дочери был вполне счастливый вид. Время от времени она брала мужчину за руку и что-то ему показывала в витрине. Тот, смеясь, тыкал на другую вещь. Каждый их жест говорил о физической близости, хотя они и стремились этого не показывать. Сервас почувствовал укол ревности. Когда же он последний раз видел Марго такой счастливой? Может, Эсперандье прав, и этот тип не опасен?
Они перешли площадь, направились к маленьким кафе под аркадой и уселись за столиком на улице, несмотря на холод. Мужчина сделал заказ только для себя, из чего Сервас заключил, что Марго оставаться не собирается. Он спрятался за одной из избушек и стал ждать. Минут через пять Сервас понял, что оказался прав: его дочь поднялась с места, нежно поцеловала своего спутника в губы и ушла. Теперь он мог хорошенько разглядеть любовника Марго. Красивый мужчина, уверенный в себе, горделивая посадка головы и дорогая одежда свидетельствуют о высоком статусе в обществе. Выглядит молодо, но Сервас предположил, что он на несколько лет старше его. Но это же преступная связь! Мартена охватил гнев. Его семнадцатилетняя дочь разгуливает с мужчиной, который старше отца, да еще и явно женатый!..
Он перевел дыхание, решительным шагом подошел к столику и уселся на свободное место.
— Добрый день.
— Это место занято, — сказал мужчина.
— Неправда, девушка уже ушла.
Мужчина бросил на него удивленный взгляд, Сервас тоже смотрел на него, ничем не выдавая своих чувств. Тот шутливо улыбнулся.