Путешествуя по виртуальному пространству, Сервас вдруг обнаружил, что для некоторых пользователей Гиртман стал культовой фигурой. На посвященных ему сайтах он представал не как умалишенный преступник, а как эмблема садомазохизма или — кроме шуток! — как «воля к власти», «пылающее светило сатанинской галактики», даже как «ницшеанский сверхчеловек» или как «птица Рух». На форумах попадались высказывания еще хлеще. Уж на что Сервас был опытным полицейским, и то не мог себе представить, что на свете столько дурачья. А за какими причудливыми псевдонимами они прятались: 6-Борг, Слияние с дьяволом, Богиня Кали… Псевдонимам ничуть не уступали туманные теории их обладателей. Сервас почувствовал, что совсем ошалел от всех этих сайтов, форумов и вообще от мира бесконечных подмен. Ладно, пусть чокнутые «6-Борги» сами разбираются между собой и сидят по норам на своей территории. Сейчас, благодаря современным средствам коммуникации, они делятся друг с другом в первую очередь глупостью и несуразностью, а потом, в очень скромных дозах, знанием и обнаруживают, что не одни такие. Подобные субъекты начинают общаться, и это их укрепляет в собственной дурости. Сервас вспомнил, что он сказал по этому поводу Маршану, и мысленно себя поправил. Безумие — как эпидемия, главными ее разносчиками являются средства массовой информации и Интернет.
В памяти вдруг всплыло послание от Марго, где она спрашивала, сможет ли он освободиться в субботу. Он быстро взглянул на часы: час ноль семь. Суббота уже наступила. Надо срочно набрать ее номер, чтобы надиктовать на автоответчик.
— Алло?
Сервас поморщился. Дочь ответила сразу, и ее голос настолько отличался от обычного, что он испугался, уж не ошибся ли он номером.
— Марго?
— Папа, это ты? — кричащим шепотом заявила она. — А ты знаешь, который час?
Он догадался, что дочка ждала вовсе не его звонка. Небось припрятала мобильник под одеялом потихоньку от матери и деда, чтобы, в случае чего, сразу ответить. От кого же она ждала звонка? От дружка? Что же это за дружок такой, что звонит во втором часу ночи? Он вдруг вспомнил, что вечером по пятницам студенты выходят развлечься и погулять.
— Я тебя разбудил?
— А ты как думаешь?
— Я только хотел сказать, что постараюсь освободиться сегодня вечером. В семь часов тебе удобно?
— А ты уверен, что сможешь, папа? Что-то голос у тебя какой-то странный.
— Смогу, малышка. Я… У меня сейчас очень много работы.
— Ты всегда так говоришь.
— Потому что это правда. Знаешь, не надо думать, что много работают только те, кто имеет кучу денег. Все это вранье.
— Я знаю, папа.
— Никогда не верь политикам, ни мужчинам, ни женщинам, — прибавил он, не раздумывая. — Все они вруны.
— Папа, ты на часы смотришь? Может, поговорим об этом в другое время?
— Ты права. Впрочем, родители не должны манипулировать детьми, даже если они считают, что кругом правы. Надо дать детям возможность думать самим…
Разговор действительно получался слишком долгим для такого часа.
— Ты мной не манипулируешь, папа. Это называется «обмен мнениями», а подумать я могу и сама.
Сервас почувствовал, насколько он сейчас смешон, улыбнулся и сказал:
— У меня удивительная дочка.
Она тихонько рассмеялась.
— Наконец-то чувствуется, что ты в форме.
— Я в форме как никогда, сейчас час пятнадцать утра. Жизнь прекрасна, и моя дочь тоже. Спокойной ночи, дочурка. До завтра.
— Спокойной ночи, папа.
Он вернулся на балкон. Над колокольней Сен-Сернен сияла луна. По улице шла шумная компания студентов. Крики, хохот — и весельчаки растворились в ночи, только смех все еще слышался вдали, как эхо его собственной молодости. Около двух Сервас наконец-то улегся и заснул.
На другое утро, в субботу, 13 декабря, Сервас собрал часть своей следственной группы, чтобы поставить точку в деле бездомного. Самира Чэн явилась в высоких носках в красно-белую горизонтальную полоску, в облегающих кожаных шортах и в сапогах с каблуками в двенадцать сантиметров, со множеством металлических застежек сзади. Сервас поймал себя на мысли, что ее и переодевать бы не пришлось, если бы ей надо было внедриться в среду местных проституток. Правда, он тут же себя осадил. Такой ход мыслей, наверное, точно соответствовал рассуждениям Пюжоля и Симеони, двух недалеких парней из их бригады, вызванных в помощь. На Эсперандье был пуловер цвета морской волны в поперечную полоску, в котором он выглядел совсем юным, и его трудно было принять за сыщика. В минуты метафизической тоски майор порой спрашивал себя, кто же находится в его подчинении: бригада следователей или орава шалопаев с филфака. Самира и Венсан достали свои ноутбуки. У девчонки, как всегда, на шее болтался плеер, а Эсперандье чиркал пальцем по айфону — занятной черной штуковине, которая напоминала Сервасу огромный плоский мобильник, — как будто перелистывал страницы в книге. Отвечая на его вопрос, Самира снова подчеркнула все слабые места обвинения. Ничто не доказывало причастность подростков к убийству бомжа. Вскрытие показало, что потерпевший утонул в водоеме глубиной в пятьдесят сантиметров, потеряв сознание, что, несомненно, последовало за серией полученных им ударов, причем самый сильный пришелся по голове. Вот это «несомненно» больше всего и смущало. На момент происшествия процентное содержание алкоголя в крови бездомного равнялось 1,9 грамма на литр. Сервас и Эсперандье прекрасно знали, что результаты вскрытия защита использует, чтобы попытаться изменить квалификацию преступления на «умышленные насильственные действия, приведшие к смерти по неосторожности». К тому же адвокаты наверняка поставят под сомнение тот факт, что именно нанесенные удары привели к утоплению потерпевшего. Оно могло произойти и в результате алкогольного опьянения. Пока они тщательно избегают затрагивать эту тему.
— Это входит в обязанности судьи, — отрезал Сервас. — Помалкивайте в донесениях о том, что вы знаете, тем более о том, что только предполагаете.
В ту же субботу Сервас озадаченно изучал список, который ему протянула дочь.
— Это что?
— Подарки на Рождество.
— Все сразу?
— Это только список, папа, — протянула она. — Ты вовсе не обязан все покупать.
Он взглянул на Марго. Тонкое серебряное колечко в нижней губе было на месте, рубиновый пирсинг на левой брови тоже, а вот к четырем замочкам на левом ухе прибавился пятый. В голове у Серваса промелькнула мысль об одной коллеге по следственной бригаде. Он заметил, что Марго либо где-то ударилась, либо подралась, потому что на правой щеке у нее был синяк. Потом он снова пробежал список: айпод, цифровая фоторамка… Дочь объяснила, что это за штучка. Фотографии записываются на цифровом носителе, а потом возникают на экране. Мобильная игровая консоль Nintendo DS Lite с продвинутой программой мозгового тренинга доктора Кавасимы. Компактный фотоаппарат, если возможно, с разрешением в семь мегапикселей, тройным зумом, экраном два с половиной дюйма и стабилизатором изображения. Ноутбук с экраном в семнадцать дюймов, предпочтительно с процессором Intel Centrino 2 Duo 2 ГГц, с оперативной памятью в два гигабайта, жестким диском в двести пятьдесят гигабайт и пишущими CD и DVD. Она еще подумывала об айфоне, но рассудила, что это будет дороговато. Сервас не имел ни малейшего понятия ни о цене всех этих предметов, ни о том, что такое два гигабайта оперативной памяти. Зато он хорошо знал одну вещь: безобидных новаций не бывает. В мире технологий, соединенных в единое целое, все реже попадаются просветы для свободной, самостоятельной мысли. Откуда берется это лихорадочное стремление все скупить, тяга к новым игрушкам? Почему представитель какого-нибудь племени Новой Гвинеи кажется ему сейчас духовно здоровее и рассудительнее, чем большинство окружающих людей? Либо он не в себе, либо, как древний философ из своей бочки, наблюдает мир, сошедший с ума.