Буслаев проводил ее взглядом и, по сохранившейся лопухоидной привычке искать всему рациональное объяснение, подумал, что это, конечно, метеорит или искусственный спутник. Настоящие звезды разумеется, никогда не отрываются, ибо это огромные шары газа, находящиеся от Земли на расстоянии миллиарда лет езды на черепахе...
Мефодий опустил голову, и внезапно у самой земли там, где в асфальт вмурована была дождевая решетка, его глаз захватил ускользающую быструю тень НУ вот, опять повторилось! Сколько можно! Нет уж, родные мои, хватит! В прятки будете играть со своим дедушкой!
Готовый одним движением вырвать меч, Мефодий приблизился. Стоковая яма под решеткой была неглубокой. На дне в куче всякой гнили кругло поблескивала пивная пробка. Никаких подсказок, куда могла исчезнуть тень.
«Может, померещилось?» – подумал Меф. Однако неприятное ощущение, что за ним следят, не покидало.
«Златокрылые? В канализационном люке? Исключено. Тогда мрак? Но зачем мраку следить за мной, когда он и так знает, где я?» – подумал Меф, недоумевая.
Решив, что при этих обстоятельствах идти к матери будет неразумно и опасно для нее, он стал бесцельно бродить по окрестным дворам. Вот двор, где он кидал снежками в стекло, а вот двор, где однажды сцепившись с одним парнем, они собрали с асфальта всю грязь, пока не закатились вдвоем в лужу. Причем Меф, что печально, оказался снизу, и светлая куртка его стала похожа на размокшую туалетную бумагу. А вот и двор с турником. Сюда они бегали подтягиваться, а потом какой-то контуженый гений покрасил перекладину. Краска, высохнув, содралась и царапала ладони до крови.
Мефодий подпрыгнул и повис на турнике. Ага, все-таки вырос, и ощутимо! Прежде пришлось бы искать кирпич и прыгать с кирпича. Восемь раз... десять. Двенадцатое подтягивание он осилил уже еле-еле, дергая ногами, как висельник, и, недовольный собой, разжал руки, разглядывая покрасневшие ладони.
«Раньше больше смог бы... надо каждый день тренироваться... интересно, будущий повелитель мрака на турнике – это не слишком нелепо?» – подумалось ему.
– Деге... дегенератор ты, Мефодька! Как есть де-генератор! – внезапно убежденно произнес кто-то.
Мефодий повернул голову. Рядом с турником, задумчиво покачиваясь, стоял алкоголик дядя Леня, человек неопределенных лет и туманных занятий. Жил он где-то в окрестных домах и, насколько Меф помнил, всегда не прочь был потрепаться с молодежью. Первую половину дня дядя Леня таскался по дворам и, обходя многочисленных знакомых, обеспечивал себе счастливое забвение во второй половине.
– Кто-кто? Может, вы имели в виду деградант? – уточнил Мефодий. Он и не думал, что дядя Леня вообще знает такое слово, как «дегенерат». Обычно он выражался лаконичнее.
– Ты, Мефодька, не умничай! Врежу! – предупредил дядя Леня и, подняв кулак, принялся рассматривать его, как если бы это был загадочный пен сторонний предмет.
– За что? – спросил Меф с любопытством. Пока дядя Леня будет замахиваться, можно успеть принести из дома фотоаппарат, чтобы заснять это редкостное зрелище.
Дядя Леня не ответил. Он был занят. Он качался..
– Дегенератор ты! Все про тебя знаю! – Береги, – парень, мать! Мать – она... она...
– Одна? – участливо предположил Меф, которому показалось, что пьянчужка сбился.
– Мать – она любит тебя! А ты, скотина такая, хоть бы чаще ее навещал! Уж до чего я человек посторонний!.. – сказал дядя Леня и, махнув рукой, удалился.
Меф смотрел ему вслед. Желание смеяться над пьянчужкой исчезло. Он ощущал себя деградантом и дегенератом в одном флаконе. Если уж дядя Леня заметил, что мать огорчена, то что тут говорить?
«Убеждают не слова, не риторические формы, не то, как сказано. Убеждает правда, которую осознаешь ты сам. И не важно, кто принес эту правду. Вычитал ли ты ее в книге или услышал от случайного человека на улице. Важно, что она всегда будет принесена», – вспомнил он слова Даф. Как-то они уже спорили об этом.
Нет, странно, крайне странно заканчивался этот день.
Теперь Буслаев был настороже. Ощущение, что кто-то следит за ним и крадется сзади, усиливалось с каждой минутой. Мефу надоело чувствовать себя добычей. Появилось желание изменить правила игры. По-прежнему делая вид, что ничего не замечает, он направился к подъезду своего бывшего одноклассника Федьки Клещеева. Подъезду уникальному тем, что у него было целых три выхода. Один выход был вполне законный, два же других возникли, когда внизу открыли и вскоре закрыли овощной магазинчик, имевший как выход в подъезд, так и два собственных.
Скользнув в клещеевский подъезд, где по этажам меланхолично бродили застарелые запахи супа, Мефодий быстро поднялся на несколько ступеней и у почтовых ящиков свернул направо. Оказавшись в темноте, он свернул налево и, толкнув дверь, очутился с противоположной стороны дома. Обежав многоэтажку, он притаился за телефонной будкой, зорко осматриваясь. Так и есть. Получилось! В узком окне подвала мелькнуло и сразу исчезло красное свечение. Кажется, загадочное существо поверило, что Меф в подъезде, и терпеливо ждет, когда он появится.
Мефодий осторожно вытащил меч – заклинание по-прежнему делало его невидимым для лопухоидов – и, прокравшись к двери подвала, снес замок легким прикосновением лезвия. Тем, как попал в подвал тот, кто уже притаился там, он не озадачивался.
Держа меч наготове, Меф ворвался внутрь. Он оказался в узком закутке. Вокруг влажно и душно переплетались трубы.
– Бус-е-с-слаев! Ты с-с-слышиш-шь меня, Бусс-с-слаев? Я ус-с-стала ждать, пока ты меня найдеш-ш-шь! – прошипел голос у самой земли.
Мефодий выставил вперед клинок. Он не видел перед собой ничего, кроме кучи тряпья, которое, казалось, налеплено было на мокрую глину.
– Кто ты? Что тебе нужно? Зарублю! – крикнул он.
Куча тряпья затряслась от смеха.
– Зачем так с-строго, нас-следник мрака? Разве мы не друз-зья?
– Нет. Своих друзей я знаю! – сказал Меф. – Кто ты такая?
– Я та, ч-ч-чьи силы удваиваются после полуночи. С-старш-шая из полуночных ведьм, Йора. Так мы не друз-з-зья?
– Не друзья. Твое имя мне ничего не говорит.
– Почему бы нам не быть друзьями, когда мы и так с-союзники? Ты мрак, я мрак. Разница только в том, что я осознала с-себя мраком, ты же еще заблуждаешься. Я мрак, забрызганный кровью. Ты же мрак в белых перчатках, который брезгливо подписывает приказы. Ты х-хуже меня в тысячу раз. Ради тебя творятся все злодейства в этом мире. Ты омерзителен, Буслаев! Не вериш-ш-шь мне? – прошамкала ведьма.
– Не верю.