— Но вы, надеюсь, поможете нам составить фоторобот? Чтобы начать искать его через Интерпол, нужно не так уж много.
Человек из уголовной полиции подошел к Пенелопе. Удивительно светлые серые глаза походили на камушки, брошенные в ручей.
— Мне показалось, что вы только что покачали головой, — спокойно сказал он. — Когда Сага спросила, не встречались ли вы раньше с преследователем. Верно?
Пенелопа кивнула.
— Значит, вы должны были видеть его. Потому что иначе откуда вам знать, что вы не встречались с ним раньше.
Пенелопа уставилась прямо перед собой. Она вспомнила, как двигался убийца — так, словно у него море времени, но с какой же пугающей быстротой все происходило! Увидела, как он целится, а она висит на спасательном тросе, спущенном с вертолета. Увидела, как он поднимает винтовку и стреляет. Без спешки, не суетясь. Она снова видела его лицо, освещенное молниями, вспомнила, как они смотрели друг другу прямо в глаза.
— Я понимаю, что вы напуганы, — продолжал Йона. — Но…
Он замолчал — вошедшая медсестра сообщила, что им пока не удалось связаться с матерью Пенелопы.
— Ее нет дома, она не отвечает…
Пенелопа хныкнула и отвернулась, спрятав лицо в подушку. Медсестра успокаивающе положила руку ей на плечо.
— Я не хочу, — заплакала Пенелопа. — Не хочу…
Вбежала еще одна медсестра, на ходу говоря, что ей пора вводить успокоительное.
— Пожалуйста, выйдите, — торопливо сказала она Саге и Йоне.
— Мы вернемся попозже, — пообещал Йона. — Я узнаю, где ваша мама. Я все устрою.
Пенелопа перестала плакать, но все еще дышала прерывисто. Она слышала, как медсестра готовит лекарство, и думала, что комната напоминает каземат. Её мать ни за что не захочет прийти сюда. Она сжала зубы, пытаясь удержать слезы.
На какой-то миг Пенелопе показалось, что она вспомнила свои первые годы жизни. Запах пропотевших грязных тел отбросил ее назад, в камеру, где она родилась, в свет лампы, которая раскачивалась над головами заключенных, к воспоминанию о том, как мать поднимает ее и передает кому-то, кто тут же начинает баюкать ее, а мать куда-то уводят охранники.
Приехав на Даларё, Клаудия Фернандес вышла из автобуса возле «Странд Отеля». Вдалеке трещал вертолет и выли сирены. Прочесывание местности еще не закончилось, полицейские продолжали поиски. В море виднелись полицейские катера. Клаудия огляделась. Ни парома у пристани, ни автомобилей в порту.
— Пенелопа! — крикнула она в никуда. — Пенелопа!
Она понимала, что выглядит странно, но теперь в ее жизни осталась только Пенелопа.
Клаудия пошла вдоль воды. Трава была сухой, бурой, везде валялся мусор. Вдали кричали чайки. Клаудия побежала, но надолго ее не хватило, пришлось снова перейти на шаг. На склоне теснились необитаемые домики. Клаудия остановилась возле таблички со словами «Частное владение», написанными белой краской. Вышла на бетонную пристань, взглянула на высокие скалы. Безлюдно, подумала она и снова повернула к порту. Какой-то мужчина, спускавшийся по дорожке, помахал ей. Темная фигура в развевающейся куртке. Клаудия моргнула на солнечный свет. Мужчина что-то крикнул. Клаудия озадаченно смотрела на него. Он ускорил шаг, и она наконец разглядела его приветливое лицо.
— Клаудия Фернандес? — окликнул он.
— Это я. — Клаудия обернулась к нему.
— Меня зовут Йон Бенгтссон, — сказал он, подходя к ней, — меня прислал Йона Линна. Он сказал, что вы, скорее всего, здесь.
— Зачем он вас прислал? — слабо спросила Клаудия.
— Ваша дочь жива.
Клаудия посмотрела на Бенгтссона. Тот повторил:
— Пенелопа жива, — и улыбнулся ей.
В полицейском управлении все были взвинчены, почти озлоблены. Последние события очень напоминали убийство полицейского в Малександере в 1999 году и позапрошлогодние зверства Юсефа Эка. Газеты писали о трагедии в шхерах, называли преступника мясником; журналисты строили версии и пытались выжать что-нибудь из своих источников в полиции.
В кабинете руководителя уголовной полиции Карлоса Элиассона собрались Вернер Санден из Службы безопасности, комиссар уголовной полиции Петтер Неслунд и руководитель спецгруппы Бенни Рубин. Ждали также Натана Поллока и Томми Кофоэда из Комиссии по расследованию убийств.
Йона с Сагой шли по коридору, рассуждая, сможет ли Пенелопа Фернандес помочь им продвинуться дальше.
— Думаю, она скоро заговорит, — предположил комиссар.
— Не уверена. Как бы она не закрылась окончательно.
Анья Ларссон вышла из своего кабинета и встала в коридоре, несчастными глазами глядя на Йону с Сагой. Йона, завидев ее, широко улыбнулся, помахал и вошел в зал заседаний. Увидеть, как Анья сложила большие и указательные пальцы в сердечко, Йона уже не успел.
Комиссар с Сагой закрыли за собой дверь и тихо поздоровались со всеми, кто уже сидел за столом.
— Начну с того, что версия о левоэкстремистском покушении больше не рассматривается, — объявила Сага.
Вернер что-то прошептал Поллоку.
— Не рассматривается, верно? — громче повторила Сага.
Вернер поднял на нее глаза и кивнул:
— Верно.
— Начните с самого начала, — попросил Карлос.
— Хорошо… Пенелопа Фернандес — активный борец за мир и председатель Шведского общества мира и арбитража. Состоит в связи с Бьёрном Альмскугом, который работает барменом в клубе «Дебасер» на Медбургарплатсен. Фернандес проживает в доме номер три по Санкт-Паульсгатан, адрес Альмскуга — Понтоньяргатан, сорок семь. В квартире Пенелопы Фернандес на стеклянной двери между прихожей и гостиной прикреплена некая фотография.
Сага нажала несколько кнопок на своем компьютере, и на стене появилось изображение.
— Снимок сделан весной две тысячи восьмого года во Франкфурте.
— Пальмкруну мы узнали, — сказал Карлос.
— Итак. — Сага стала указывать поочередно на людей, сидящих в ложе. — Это Понтус Сальман, директор предприятия по производству оружия «Силенсиа Дефенс». А этот человек — Рафаэль Гуиди собственной персоной. Известный торговец оружием, долго поддерживал отношения с… в соответствующих кругах его прозвали Архангелом, дела ведет в основном в Африке и на Ближнем Востоке.
— А дама, значит, на десерт? — поинтересовался Бенни Рубин.
— Это Агата аль-Хайи, — без тени улыбки ответила Сага. — Военный советник суданского правительства, тесно связана с президентом Омаром аль-Баширом.
Бенни с размаху хлопнул ладонями по столу и оскалил зубы, встретив раздраженный взгляд Поллока. Карлос спросил: