Участок возле посольства был заполнен шведскими полицейскими, агентами Службы безопасности, спецназовцами и машинами «скорой помощи».
Йона рассматривал останки сгоревшего «вольво». Обугленные колеса, какие-то детали — и все. Обломки машины валялись по всему перекрестку. Эрикссон уже обнаружил запал и следы нитроаминов.
— Скорее всего гексоген, — сказал Эрикссон и указательным пальцем поправил очки.
— Пластит. — Йона посмотрел на часы.
Овчарка повертелась у ног полицейского и улеглась на асфальт, сопя и вывалив язык.
Сага, Йона и Пенелопа в сопровождении спецназовцев подошли к ограде, где их ждали четверо немецких военных полицейских с непроницаемыми лицами.
— Не волнуйтесь, — мягко попросила Сага Пенелопу. — Вы просто опознаете преступника, и после этого мы проводим вас на улицу. Посольская охрана не будет брать его, пока вы не окажетесь в безопасности.
Могучего сложения немец-полицейский с веснушчатым лицом открыл калитку, впустил их на территорию посольства, приветливо поздоровался и сообщил, что он — Карл Манн, начальник службы безопасности.
Все вместе они прошли в двери центрального входа.
Утренний воздух все еще был прохладным.
— Речь идет об особо опасном убийце, — предупредил Йона.
— Мы знаем, нас проинформировали, — ответил Манн. — Но я был здесь все утро. В здании только дипломаты и граждане Германии.
— Можно взглянуть на список? — попросила Сага.
— Мы сейчас просматриваем записи камер наблюдения. Потому что, мне кажется, ваш коллега ошибся. Полагаю, преступник прошел вдоль ограды, но заходить внутрь не стал, а обогнул посольство и пошел дальше — через газон, к Радиоцентру.
— Возможно, — спокойно согласился комиссар.
— Сколько посетителей сейчас в посольстве? — спросила Сага.
— Сейчас приемное время, рассматривается четыре дела.
— То есть в посольстве пятеро посетителей?
— Да.
— А сколько персонала?
— Пятнадцать человек.
— А дежурных, охранников?
— Сейчас нас пятеро.
— И больше никого?
— Никого.
— Ни плотников, ни маляров?..
— Нет.
— Итого двадцать пять человек, — подытожила Сага.
— Будете осматривать здание сами? — тихо спросил Манн.
Сага ответила:
— Мы были бы благодарны вам за помощь.
— Сколько человек вам нужно?
— Как можно больше. И как можно лучше вооруженных, — проговорил комиссар.
— Кажется, вы действительно считаете его опасным, — улыбнулся Манн. — Я вполне смогу обойтись без двоих своих людей.
— Мы не знаем, что нас ожидает.
— Вы полагаете, что он ранен в плечо, — возразил немец, — так что, мне кажется, беспокоиться особо не о чем.
— Может быть, он и не входил в здание, а может быть, уже вышел, — негромко сказал Йона. — Но если он все еще там, с нашей стороны не исключены потери.
Йона, Сага и Пенелопа молча, в сопровождении трех военных полицейских с автоматами и шоковыми гранатами шагали по коридору первого этажа. В посольстве несколько лет шел ремонт, и посетителей принимали на Артиллеригатан. Но весной, несмотря на то, что ремонт еще не закончили, посольство вернулось в свое здание. Здесь пахло краской и деревянной стружкой, кое-где пол все еще покрывала специальная бумага.
— Сначала нам нужно встретиться с посетителями — теми, кто не относится к персоналу, — предупредил комиссар.
— Ясно.
Пенелопа шла между Сагой и Йоной, ощущая поразительное спокойствие. Ей почему-то казалось, что она ни за что не встретит убийцу здесь, в посольстве. Место выглядело буднично, безмятежно.
Но постепенно она начала замечать, как собран комиссар, как изменились его движения. Он внимательно изучал двери и решетки вентиляции.
Из-за стены вдруг донесся писк сигнализации, и они остановились. Карл Манн поднял рацию и заговорил с кем-то из коллег по-немецки.
— Сигнализация на одной из дверей барахлит, — пояснил он. — Дверь заперта, но сигнализация срабатывает так, будто дверь была открыта тридцать секунд.
Они пошли дальше. Пенелопа стала ощущать, как кобура при каждом шаге подпрыгивает у нее на спине.
— Там дальше кабинет Мартина Шенкеля, торгового атташе, — пояснил Карл. — У него посетитель — Роланд Линдквист.
— Мы бы хотели зайти к ним, — сказал комиссар.
— Он просил не тревожить его до обеда.
Комиссар промолчал.
Сага приобняла Пенелопу за плечи. Женщины остановились, а мужчины направились к закрытой двери.
— Подождите немного, — попросил немец и постучал.
Ему ответили. Манн получил разрешение войти. Он шагнул в кабинет и притворил за собой дверь.
Йона отвернулся и стал рассматривать кабинет без двери. В проеме висела серая полиэтиленовая пленка. За ней угадывалась груда гипсовых пластин. Пленка выгнулась, словно слабо надутый ветром парус. Комиссар шагнул к занавеске; в этот момент в закрытом кабинете торгового атташе послышались голоса и звук падения. Пенелопа дернулась назад, ей захотелось убежать отсюда.
— Подождем здесь, — вполголоса сказала Сага и вытащила пистолет.
Пенелопа вдруг вспомнила, что это посольство весной 1975 года захватила бригада Хольгера Майнса. Они взяли в заложники двенадцать человек и требовали, чтобы Андреаса Баадера, Ульрику Майнхоф, Гудрун Энсслин и еще двадцать три арестованных членов Красной Армии выпустили из тюрьмы в ФРГ. По этим коридорам они бежали, крича друг на друга, здесь они вцепились в волосы послу Дитриху Стёкеру, столкнули с лестницы окровавленное тело экономического атташе Хайнца Хиллегаарта. Пенелопа не помнила, как конкретно велись переговоры, но в конце концов канцлер ФРГ Гельмут Шмидт сообщил шведскому премьер-министру Улофу Пальме, что требованиям террористов не уступят, — и те, разозленные, застрелили двух заложников. Карл-Хайнц Делльво орал как безумный: мы будем убивать заложников по одному в час до тех пор, пока наши требования не выполнят!..
Йона повернулся и подошел к кабинету атташе. Оба военных полицейских стояли неподвижно. Йона вытянул большой, серебристо блеснувший пистолет, снял его с предохранителя и постучал в дверь.
По коридору пополз такой запах, словно у кого-то подгорел обед.
Йона опять постучал, прислушался и услышал монотонный голос, как будто повторяющий одну и ту же фразу. Комиссар несколько секунд подождал, спрятал пистолет за спину и нажал на дверную ручку.
Карл Манн стоял навытяжку под лампой, у бедра — автомат. Манн взглянул на Йону, повернулся к человеку, сидевшему в кресле в дальнем углу кабинета, и доложил: