— А почему мы должны так считать?

— А разве нет?

— Разборка между бандами?

— Ну да…

— Или разборка в пределах одной банды?

— Ну да. Не знаю.

— Даже и для завязавших не секрет, что в «Ангелах Ада» в Гетеборге то и дело происходят внутренние разборки.

— Да, читал что-то в газетах… А это были не «Bandidos»? [15]

Хальдерс еще раз прикинул, почему Свенск притворяется дурачком.

— Пощупайте арабов.

— Арабов? — удивился Хальдерс.

— Ну, этих… исламистов. Скорее всего это они. У них летом все время были свары. Вы это знаете не хуже меня. Поглядите хотя бы, что происходит в Алжире.

29

Рингмар пересек мост. Вдоль гавани в тумане стояли длинные товарные составы.

— У меня такое чувство, что я здесь уже проезжал, — сказал он.

— И не так давно.

Винтер напряженно думал, что их ждет. Очень хотелось курить. Он вынул из жестяной плоской коробочки сигариллу, но зажигать не стал.

— То из-за солнца ни черта не видно, то из-за тумана.

— Трамвай! — крикнул Винтер, и сигарилла выпала изо рта. — Осторожней!

Трамвай с истерическим звоном прокатил в нескольких сантиметрах от переднего бампера.

— Они думают, что одни на дороге, — проворчал Рингмар и отпустил сцепление.

— Технически так оно и есть. Если под дорогой подразумевать рельсы.

— Не придирайся.

Он тоже нервничает, подумал Винтер. Болтовня помогает снять излишнее напряжение, а вот столкновение с трамваем — вряд ли.

Они приближались к Ворведерсторгет. Площадь словно парила над землей — в тумане очертания домов казались нереальными.

— Как будто это произошло лет десять назад… в другое время. Или в другой стране.

— Так оно и есть, — сказал Винтер.

— След совсем слабый.

— Они долго держались… не давали о себе знать. Может, что-то извне?

— А может, из-за жары.

— В кожаной куртке всегда жарко.

— Теперь «Ангелы Ада» то и дело появляются в костюмах. — Рингмар покосился на графитового цвета пиджак Винтера от «Корнелиани» и на плащ от «Оскар Якобсен».

— Если появляются вообще… Они, как английские футбольные хулиганы.

— В каком смысле?

— Их не видно… но они есть.

— Но наши-то «ангелы» вроде бы под контролем… Или мы так себя успокаиваем: «ангелы» под контролем.

— «Ангелы» очень изменились… — Винтер повернулся к Рингмару. — И речь не только о футболе.

На указателе было написано «Норра Бископсгорден». Винтер покосился на огромные жилые комплексы. Верхние этажи тонули в дымке. Дома были такими длинными, что, казалось, уплывали на север… в туман. Стены пестрели параболическими антеннами. Словно огромные слепые глаза, устремленные в космос. Или уши… уши, настроенные на звуки и видения далеких стран, которые снятся людям по ночам.

— Никогда не видел столько парабол в одном месте, — удивился Рингмар.

Винтер не ответил, рассматривая карту.

— Димведерсгатан, — сказал он. — Жилищная контора, Димведерсгатан. [16]

— Подходящее название… И смотри, куда она ведет! Вот здесь, в самом конце, — Зимняя школа. Туман, туман… а потом бац! — и зима.

— Ничего случайного в мире нет, — заключил Винтер.

Карин Сольберг ждала их на улице перед входом в контору. Среднего роста, темноволосая, в дождевике. Винтер удивился — у девушки было откровенно азиатское лицо. Китай… или Корея. По телефону она говорила без малейшего акцента. Скорее всего выросла в этих краях. Или даже родилась. Он вспомнил Анету. Чему он, собственно, удивился?

Они прошли в контору. Карин пригласила их сесть, однако Рингмар остался стоять, только расстегнул плащ. Винтер сел было, но, увидев, что никто не последовал его примеру, тоже поднялся.

— Значит, квартирная плата за сентябрь внесена, — отметил он. И что, собственно, мы здесь делаем? — Я правильно вас понял?

— Да. Сразу после выходных.

— Так что напоминание посылать не пришлось.

— Нет… этим, собственно, не я зани… В общем, напоминание посылают обычно через пять-шесть дней просрочки.

— И вы утверждаете, что не видели… Хелену Андерсен и ее дочь уже давно.

— Не я… госпожа Бергман. Я даже не уверена, что помню их в лицо. Я здесь не так давно работаю.

— А как зовут дочь?

— Йенни.

— Откуда вам это известно?

Она показала рукой на списки жильцов на письменном столе.

«Собственно, нет такого закона — квартирную плату может внести кто угодно, не обязательно квартиросъемщик. Был бы такой закон, мы никуда бы не ездили, — подумал Винтер. — Сиди и жди, пока настанет час платить за квартиру».

— В этих двух жилых комплексах триста квартир. И текучесть у нас в районе… сами понимаете. А этот комплекс, где живет… жила… живет Хелена Андерсен… самый большой.

— И пожилая дама тоже там проживает?

— Эстер Бергман? Да… через два подъезда.

— Тогда пошли к ней, — сказал Винтер. — И позвоните, пожалуйста, слесарю… есть такая должность?

Карин Сольберг молча кивнула.

В таком тумане невозможно понять — кончился дождь или еще идет. Бесконечные красные кирпичные дома, составляющие жилые комплексы Норра Бископсгорден. Многоэтажные постройки, которые они видели на въезде, были только по периметру — стояли как часовые. Или как стены, отгораживающие жизнь в районе от окружающего мира. А здесь, внутри, дома сравнительно невысокие, с просторными дворами и детскими площадками. Небольшое футбольное поле. Семь на семь играть можно, прикинул Винтер. Шведский флаг. Мимо прошли несколько человек — ни одного светловолосого. У магазина поодаль стоял крытый грузовичок с яркой надписью «Симмо Гросс».

Они вошли в широкие ворота. Большой двор, хотя в таком тумане определить трудно. Во всяком случае, другого конца почти не видно. «А для Эстер, должно быть, всегда так, — подумала Карин Сольберг. — Все в тумане. Я сейчас вижу ее глазами». Несколько детей висят на маленькой шведской стенке. Две женщины в черном держат над собой дождевик, как палатку. Один малыш крикнул что-то, что именно, Винтер не расслышал. Голос словно утонул в тумане, затерялся в стенах домов.