— Что?

— Мы собираем инфо… — Договорить Хальдерс не успел. Стоявший к нему ближе всех ударил его ногой в голень и бросился наутек. Хальдерс вскрикнул от боли. Двое других тоже попытались скрыться, но бежать было некуда — их плотно окружала толпа. Один из них повернулся и попытался ударить Бергенхема, но тот сделал боксерский нырок и ушел от удара. Бергенхем быстро огляделся в поисках первого, и увидел, что Квист наклонился над кем-то лежащим на земле.

Крутой парень, подумал Бергенхем. Только не надо бы ему светиться. Могут возникнуть проблемы.

Парень напротив него застыл, словно парализованный. Бергенхем напряженно уставился на него. Только не моргай, приказал он себе.

Суматоха привлекла внимание гуляющих, и они образовали у стола плотный круг. Музыка затихла на странном гитарном аккорде. Барре, вспомнил Бергенхем уроки игры на гитаре.

Один из парней растолкал стоящих рядом людей и прыгнул в воду. Второй согнулся пополам, и его начало рвать. Хальдерс подбежал к бортику понтона и в свете ловко направленного барменом прожектора увидел, как парень неумело плывет на ту сторону. Вдруг он беспомощно заплескал руками.

— Он тонет! — крикнул Бергенхем.

Но Хальдерс был уже в воде.

Хулиганов взяли, Хальдерс переоделся в сухое, но рубашку надевать не стал. Они сидели на лавке рядом с полицейским управлением. Бергенхем устал, как никогда в жизни.

После шума и крика, сопровождавшего выезд на задание микроавтобусов с кинологами и патрульных машин, на площади Эрнста Фонтелля царила тишина. Половина четвертого утра, еще темно, но по-прежнему жарко.

Двадцать три градуса. Ночью. Во второй половине августа!

— Когда среднесуточная температура превышает двадцать один градус, климат считается тропическим, — после долгого молчания заявил Хальдерс.

— Откуда ты знаешь?

— Анета рассказывала. Кому и знать, как не ей.

В темноте Бергенхем не разглядел — улыбается Хальдерс или нет.

Он посмотрел на небо. Начинало светать. Если не везде, то над зданием страховой компании — точно. Проехало такси. Потом появилась патрульная машина и, не выключая фар, остановилась перед входом в управление.

— А какого хрена они фары не гасят? — Хальдерс с силой втянул ноздрями воздух.

Водитель патрульной машины завел мотор, но с места не сдвинулся. Через две минуты Хальдерс встал и направился к нему.

— Ты что, спятил, снют [3] поганый?

Какое-то бормотание, и опять голос Хальдерса:

— А ну, повтори, что ты сказал!

Бергенхем вскочил, подбежал к машине и схватил Хальдерса за локоть как раз в тот момент, когда он собирался ударить водителя. Полицейский вышел из машины.

— Он что у вас, ненормальный?

Хальдерс изворачивался и пихался, пытаясь вырваться, но Бергенхем был сильнее и к тому же лучше тренирован.

— Кончай, Фредрик!

— Забрать в «обезьянник»? Он что, пьян?

Хальдерс перестал сопротивляться.

— Устал, — сказал Бергенхем. — Была тяжелая ночь.

— Я его знаю… Он из уголовки.

— Я никуда не ушел, — прошипел Хальдерс. — Можешь обращаться прямо ко мне.

Полицейский не ответил. Ему было за пятьдесят. Весь его облик излучал спокойствие и надежность. Небрежно козырнув, он сел в машину. Его напарник за все время не произнес ни слова. Спал, что ли?

Полицейский развернулся и поехал в направлении южной дороги.

— В Гетеборге холостой ход не больше минуты! — крикнул ему вслед Хальдерс.

Тот махнул рукой.

— Не срывай злость на коллегах.

— Надо было выпустить пар, — виновато сказал Хальдерс.

— Вечером ты держал себя в руках.

— Анета это заслужила.

Бергенхем не ответил. Ничто в мире не вечно, подумал он.

Через три минуты в патрульную службу поступил сигнал. Такой же звонок раздался и у дежурного по управлению, в двадцати пяти метрах от Хальдерса и Бергенхема.

Убита женщина.

Лето кончилось. Рабочий сезон начался. Открыл его еще один телефонный звонок — в квартире у комиссара полиции Эрика Винтера, ровно в четыре часа утра.

Он снял трубку и назвал свое имя.

6

Винтер издалека увидел множество синих проблесковых огней. Только вертолета не хватает, подумал он.

Он проехал под виадуком, мимо зоны отдыха в Каллебеке и поставил машину прямо на дороге, не доезжая до парковки, как можно дальше от места происшествия. Их и так слишком много. Два техника-криминалиста — это хорошо, их начальник… еще лучше, судебный медик — совсем замечательно. Но и достаточно! Он мог бы допустить присутствие какого-нибудь любопытного парня из полиции порядка, ну, скажем, обнаружившего тело, но остальные-то зачем топчутся вокруг жертвы?

У оцепления стоял полицейский — очень молодой и очень бледный. Эрик показал удостоверение. С юга подул горячий ветерок. Скоро рассветет.

— Ты первый приехал?

— Да. Мы получили сигнал и сразу отреагировали.

— А кто звонил?

— Вон он сидит, — кивнул тот в темноту.

На фоне медленно светлеющего неба Винтер различил силуэт. На въезде висел плакат — перечеркнутый домик на колесах и надпись: «Парковка кемперов запрещена».

— Оцепление поставили?

— Да.

— Хорошо. А как с машинами?

На парковке стояло пять автомобилей, не считая двух патрульных и еще двух, на которых прибыли криминалисты.

— Что?

— Машины взяли?

— В каком смысле — взяли?

— Записали номера? Проверили владельцев?

— Еще нет…

— Вот и займись. Остальные, как видишь, при деле. Кто-нибудь здесь был, когда ты подъехал?

— Только он. — Кивок в сторону темной фигуры.

— Никто не уезжал?

— Нет.

По спине Винтера пробежал холодок, словно он впервые осознал, что здесь делает и зачем приехал. Хотел было вытащить сигариллу, но раздумал. Хорошо бы чашку крепкого кофе. Снова подул ветерок, приятно пощекотал волоски на голых ногах.

— Где я могу пройти?

— Что?

— Где подход?

Парень непонимающе уставился на него. Винтер огляделся. До места происшествия было метров пятьдесят, может быть, семьдесят. Он поднял руку и держал, пока его не заметили. От группы отделился человек и двинулся к нему.