Лиза решила не тратить время на пребывание в этой конторе и попросила расчет сразу. Антонина, бухгалтерша, торжественно вручила ей маленький конвертик. Лиза открыла его и пересчитала деньги.
– Не понимаю, – тихо сказала она охрипшим голосом, – сейчас конец месяца, а здесь намного меньше…
– Дорогая, у меня работы полно, подписывай скорее ведомость, – и Антонина протянула Лизе документ, где значилась та же самая сумма, что была в конверте.
– Да вы что творите? Это же только часть моей зарплаты, я честно отработала почти весь месяц! – И тут Лиза осеклась, до нее дошло, что здесь происходит. Эти сволочи решили сэкономить, выплатив ей при увольнении только «белую» часть – жалкие копейки! И ведь она ничего не сможет доказать: есть трудовой договор и платежные документы, подписанные ей собственноручно.
– Лиза, мне нужно работать, заканчивай быстрее с этой гребаной ведомостью! – пробурчала Антонина.
Едва слушающейся рукой Лиза вывела подпись. Она вышла из бухгалтерии словно зомби, сжимая конвертик дрожащими пальцами. Нет, она не расплачется прямо здесь, не доставит этим подлюгам такого удовольствия – наблюдать ее сломленной и униженной. Лиза подошла к столу и стала собирать вещи. Рядом находилось рабочее место Ольги Анатольевны, самой ее в это время рядом не было, как и других коллег. Из маленькой кухни раздавалась оживленная болтовня, щелкнул чайник. Менеджеры устроили очередной «технический перерыв». Судя по всему, к ним присоединились сотрудницы бухгалтерии вместе с завскладом.
– Сваливает, наконец, наша красотка, – это был голос Марины.
– Выпер ее Юрьевич сегодня. Она из его кабинета вылетела как пробка от шампанского!
– Ага, – ответила Антонина, – он еще сказал мне расчет сделать по белой части. Видели бы вы, как ее перекосило.
– Ну ничего, – это был невозмутимый голос Ольги Анатольевны, – на плацкарт до Мухосранска хватит. Понаедут, не пойми кто, рабочие места занимают, а у меня племянница не может устроиться. Вот из-за таких приезжих никто не хочет нормальные зарплаты платить. Одной хоть меньше будет, надеюсь.
Лизу охватило чувство возмущения. Какие они подлые, а считают себя интеллигенцией! А эта Ольга Анатольевна живет в Подмосковье, а место рождения у нее – где-то на Урале. Лиза ведь видела ее паспорт, когда заказывала билеты в командировку.
В этот момент взгляд упал на большую кружку с недопитым кофе, стоявшую на столе Ольги Анатольевны. Лиза взяла ее и вылила содержимое прямо в висевшую на спинке стула сумку. Потом оделась и быстро вышла в коридор.
– Лиза! Лиза! Подождите! Стойте!
Похолодев, Лиза обернулась. Неужели ее уже успели раскрыть! Но позади стояла Галина Дмитриевна, вообще-то неплохая тетка. По крайней мере, сидела тихо в своем кабинетике и только изредка выходила, чтобы налить чашку чая.
– Что случилось? – спросила ее Лиза.
– Заберите трудовую книжку…
Лиза Кропоткина, молодая женщина неполных двадцати девяти лет от роду, разразилась громким смехом. Она стояла, прислонившись к ледяной машине, почти не ощущая в этот момент мороза. Колючий ветер, шум заснеженных деревьев, глубокие сугробы, – все это на какой-то миг отступило перед картинами прошлого. Казалось, что Лиза снова сидит в офисе, усердно стучит по клавишам, вбивая какие-то циферки в счет-фактуру, из маленького приемника доносятся звуки слащавой попсовой песни. Ольга Анатольевна, вот стерва! – лебезит с клиентом по телефону, а Марина втихую перелистывает какой-то глянцевый журнальчик. Из курилки доносится хриплый смех бухгалтерши Антонины, на складе возятся грузчики, Галина Дмитриевна показывается из своего кабинетика, направляясь на кухню с большой фаянсовой кружкой… Казалось, что все это было в другой жизни, ведь эта Лиза Кропоткина, которая стояла возле заглохшей машины, возле потухшего костра, разведенного с помощью вынутой из кармана трупа зажигалки, так сильно отличалась от другой Лизы – обиженной девчонки, в тот памятный день выбежавшей из офиса, вытирая слезы бумажным платочком, словно это были два совершенно разных человека. Увольнение казалось ужасным событием, может, не таким страшным, как то, что сделали с ней Боров и его шайка, но в тот момент Лизе от этого было не легче. Она пережила мрачную комнату с потрескавшимся потолком и старым диваном, но еще не столкнулась с заглохшей машиной, пустынной трассой, жутким морозом, Лесом вздохов и тем Неизведанным, что там обитало. Но тогда обида на несправедливый поступок коллег переполняла всю душу девушки, бежавшей к метро по шумной улице, задыхаясь от выступивших слез…
– Ну и сволочи! – Танька, как могла, утешала Лизу. – Давай, выпей еще, легче станет.
И Таня подлила Лизе дешевого вина из картонной коробки, которое только что принесла из расположенной возле дома «Копейки». Они сидели за столом, накрытым изрезанной клеенкой, на маленькой кухне старой девятиэтажки.
– И что тебе написали-то в трудовой? – спросила Вера, соседка, занимавшая вторую комнату в квартире. – По собственному, что ли?
– Да, – ответила Лиза, вытирая слезы и допивая вино.
– Конечно, – пробурчала Таня, – все у них по собственному. Сволочи! Лизка, ну не расстраивайся так! Найдешь другую работу!
– Таня, у меня уже и денег не осталось. Даже чтобы за эту гребаную комнату заплатить. Хотя какая там комната, койко-место считай.
– Лиза, – продолжала утешать подругу Таня, – ты знаешь, у нас на работе вакансии операторов в колл-центре есть. Работа, правда, не ахти какая, да и платят так себе. График два через два по двенадцать часов. Но это поможет тебе продержаться, пока будешь искать работу. Да и удобнее будет с таким режимом по собеседованиям ходить. Выходные выпадают на будние дни. Это лучше, чем с пятидневкой. И деньги какие-то будут. Я прямо завтра поговорю с кадровичкой. Хочешь?
– Хорошо, Таня, спасибо тебе, – кивнула Лиза.
– Слушайте, девчонки, – сказала Таня раздраженно, – видели что в лифте утром творилось? Все заблевано!
– Да это – алкота снизу, кто же еще, – пробурчала Вера, опуская в кастрюльку с кипящей водой несколько сосисок. – Я даже пешком по лестнице сегодня спускалась, в лифт же зайти невозможно было, ну а площадка этажом ниже вся загажена. И козел этот бухой на лестнице лежал, вонял. От них и тараканы ползут, сто процентов. Уже замаялась травить.
– Ага, – кивнула Танька, – я площадку тоже видела, но урод этот там не лежал.
– Повезло тебе, – пожала плечами Вера, выпуская в открытую форточку дым от крепких сигарет. – Это – еще не все, девочки. У нас соседи квартирку сдали. А живут там сейчас гастарбайтеры, человек десять, не меньше. Вчера видела, как они баулы тащили.
– Какой ужас, – прошептала Таня. – А ведь я встретила сейчас двоих, когда в «Копейку» ходила. На нашей площадке курили. Я иду, а они мне так делают: «Утю-тю-тю». Козлы, блин! Это они теперь тут жить будут?
– Ага, – мрачно кивнула Вера, закуривая очередную сигарету, – видимо, пол-аула сюда приехало.