И вновь мерцание, заметное лишь краем глаза, что-то вроде мимолетной усмешки — была и нет.
В сторожке? Ребята из бюро досконально прочесали эту развалюху, проверили буквально каждый квадратный сантиметр на отпечатки пальцев и ничего не нашли. Нед не оставлял машину поблизости от домика в ночь, когда я шла по его следам. У Неда навороченный внедорожник. Наверняка он припарковался бы как можно ближе к тайнику. На главной Ратовенской дороге, подальше от всяких поворотов. Там, где широкие обочины, высокая трава, заросли кустарника, темная дорога через гребень холма, дорожные столбики, старые и покосившиеся, словно крошечные могильные камни.
Сама не отдавая себе отчета, я повернула назад и со всех ног бросилась бежать. Остальные ждут меня буквально через несколько минут. Не хватало еще, чтобы они всполошились и бросились на розыски. Но и до завтрашнего вечера откладывать тоже не хотелось. Я не просто должна была уложиться в некий гипотетический и довольно растяжимый крайний срок. Я пыталась действовать наперекор рассуждениям Фрэнка, да и самой Лекси.
После узкого проселка обочина главной дороги показалась мне широкой и твердой, и еще какой-то незащищенной, открытой. Впрочем, сама дорога была пуста. Я вытащила фонарик, и в глаза тотчас бросились буквы на каменной плите — сильно поблекшие от времени и непогоды. Старомодным наклонным шрифтом было высечено: «Гленскехи, 1828 г.» Вокруг плиты на ветру, шелестя, колыхалась трава. Казалось, будто она что-то шепчет.
Я засунула фонарик под мышку и развела руками траву. Она была влажная и острая, невидимые колючки впивались в пальцы. У основания камня мелькнуло что-то красное.
Какое-то мгновение я не могла сообразить, что передо мной. Спрятанные среди травы, краски переливались яркими самоцветами. В свете фонарика стали видны крошечные фигурки — гладкий лошадиный бок, красный жакет, припудренные локоны, собачья голова, пес в прыжке. Затем рука коснулась влажной металлической поверхности, и фигуры, вздрогнув в последний раз, встали на свои места. Я рассмеялась, и смешок показался мне самой каким-то чужим. Портсигар, старый и проржавевший, возможно, украденный из загашника дядюшки Саймона. Сцена охоты была прорисована мастерски, в мельчайших деталях, — судя по всему, тончайшей кисточкой. Ребята из уголовного розыска прочесали местность вокруг сторожки в радиусе мили, не больше. Лекси перехитрила их, оставила находку мне.
Записка была на линованной бумаге, судя по всему, вырванной из блокнота. Почерк походил на почерк десятилетнего ребенка, и, похоже, Нед никак не мог решить для себя, что он строчит: то ли деловое письмо, то ли эсэмэску.
«Привет Лекси. Пытался 2жды перехватить тебя, 4тобы поговорить о нашем деле. Я все еще оч. оч. интересуюсь. Дай мне знать, как только сможешь. Тв. Нед».
Готова спорить на что угодно: в детстве Неда упекли учиться в какую-нибудь безумно дорогую частную школу. Что ж, похоже, его папаша выбросил денежки на ветер.
«Привет Лекси. Тв. Нед».
Она наверняка устроила бы Неду хороший нагоняй за то, что он бросил эту вещь валяться на земле, пусть и замаскированную. Я вынула зажигалку, шагнула на дорогу и подожгла записку. Когда та вспыхнула, я бросила бумажку на землю, дождалась, пока она полностью сгорит, и затоптала горстку золы каблуком. После чего взяла ручку и вырвала из блокнота лист.
Теперь почерк Лекси давался мне даже легче, нежели мой собственный.
«11 четверг — тогда и поговорим».
Обойдемся без мудреных приманок. Лекси и так все за меня сделала. Этот парень, можно сказать, уже на крючке. Портсигар, щелкнув, закрылся, и я вновь засунула его в густую траву. Я едва ли не кожей ощущала, как мои отпечатки пальцев аккуратно ложатся на отпечатки пальцев Лекси. Мои подошвы приминали траву точно в том месте, где когда-то ступали ее ноги.
Следующий день показался мне длиной с неделю. В гуманитарном корпусе было нечем дышать. В моей группе никто из студентов не мог усидеть спокойно, все постоянно ерзали и перешептывались. Последний семинар, а они не только не притронулись к материалу, но даже не пытались сделать вид, будто что-то учили. Впрочем, мне все было до лампочки. Не давала покоя одна-единственная мысль — Нед. Придет он или нет, а если придет, то что я ему скажу. Если нет, что мне предпринять дальше. И вообще, сколько продлится этот балаган, прежде чем Фрэнк нас застукает?
В тот вечер я точно знала, что рискую. Даже если я права в своем предположении, что встречались они в заброшенной сторожке, кто поручится, что Нед не забил на это дело, ведь с момента последней встречи прошел целый месяц. Кстати, на записке не было никакой даты, так что она могла пролежать в траве как минимум пару недель. Впрочем, если Нед из тех, кто просто так не отступится, все говорило против того, что он вовремя проверит содержимое тайника. Какая-то часть меня молила Бога, чтобы он его не проверял. Точнее, мне не терпелось услышать, что он скажет, но что бы я ни услышала, это тотчас дойдет до ушей Фрэнка.
Я вышла из дома рано, около половины десятого. Раф играл на пианино что-то бравурное из Бетховена, причем злоупотребляя правой педалью. Джастин, заткнув уши, пытался читать. С каждой минутой атмосфера накалялась и, похоже, грозила в любой момент вылиться в некрасивую сцену.
Это был мой третий визит в сторожку. Скажу честно, я была слегка зла на фермеров — поле ведь наверняка кому-то принадлежит, хотя хозяин, по всем признакам, не проявляет к нему особой привязанности. Ночь была тихая и ясная, ничто не шелохнется в радиусе нескольких миль — вокруг одни лишь залитые лунным светом поля и темные силуэты холмов на фоне звездного неба. Я забилась спиной в угол, откуда как на ладони было видно поле вместе с дорогой и где тени делали меня незаметной для любого, кто решил бы понаблюдать за домом, и приготовилась ждать.
И пусть шансы, что Нед придет на встречу, минимальны, оплошности с моей стороны недопустимы, ибо второй возможности не будет. Главное — сделать так, чтобы инициатива исходила от него, причем в ответ не просто на мои слова, а на то, каким тоном я их скажу. Что бы ни значила для него Лекси, я должна быть точно такой, как она. Если судить по тому, что мне о ней известно, Лекси умела принять любое обличье — и женщины-вамп, и этакой смелой Золушки, и загадочной Маты Хари. Что бы ни говорил Фрэнк об ущербных умственных способностях Неда, стоит ему различить фальшивую ноту, как даже этот тугодум заподозрит неладное. Оставалось одно: играть свою роль как можно тише и ждать от него подсказки.
Залитая лунным светом, дорога казалась белой и загадочной. Извиваясь, она бежала куда-то вниз по склону холма, теряясь меж живых изгородей. За несколько минут до одиннадцати я ощутила некую вибрацию, поначалу далеко-далеко, так что невозможно было определить, откуда она исходит. Этакое легкое биение по барабанной перепонке. И вновь тишина. Затем раздался хруст шагов по щебню дороги. Я забилась в самый угол, сжимая в одной руке фонарик, в другой — под свитером — пистолет.
Среди темных живых изгородей мелькнула светлая шевелюра. Что ж, похоже, Нед все-таки пришел.