— Дядюшка Саймон писал семейную историю. Пришлось упомянуть девушку. Подробности слегка отличаются, но в целом это одна и та же история.
— Погоди, — произнес Сэм. Было слышно, как он ищет в блокноте чистую страницу. — Ну вот, можешь продолжать.
— Саймон утверждает: в 1914 году Уильям ушел воевать на Первую мировую, через год вернулся, но по возвращении его было не узнать. Он расторг помолвку с достойной девушкой, порвал все контакты со старыми друзьями и начал зависать в деревне. Судя по тому, что говорится между строк, местные жители были от этого далеко не в восторге.
— В принципе что им еще оставалось? — сухо заметил Сэм. — Как-никак сын местного землевладельца. Он мог позволить себе делать все, что только взбредет в голову.
— А потом та девушка забеременела, — сказала я, — и указала на Уильяма как на отца ребенка. Саймон довольно скептически пишет по этому поводу, но, так или иначе, население деревни пришло в ужас. Местные жители отнеслись к девушке без всякого сочувствия. По всеобщему мнению, она запятнала себя несмываемым позором и ее место в прачечной монастыря Святой Магдалины. Не успели они ее туда отправить, как она наложила на себя руки — повесилась.
По веткам дерева пробежал ветерок, и на листьях заиграли капли росы.
— Итак, — произнес Сэм спустя пару секунд, — версия Саймона снимает ответственность с Марчей и перекладывает на недалеких умом крестьян.
Его слова почему-то меня разозлили. Будь он рядом со мной, честное слово, откусила бы ему за них голову.
— Только не думай, будто Уильям Марч отделался легким испугом, — довольно резко сказала я. — С ним случилось нечто вроде нервного срыва — подробности мне неизвестны, — и, судя по всему, в конечном итоге он оказался в заведении для душевнобольных. А ведь еще не факт, что ребенок был от него.
Вновь молчание, на сей раз более длительное.
— Понятно, — наконец подал голос Сэм. — Звучит убедительно. Сегодня я не буду ни о чем спорить. Я так рад, что мы снова увидимся.
Я не сразу отреагировала на его слова, а все потому, что мысли мои были сосредоточены на возможности увидеть загадочного Н. До меня даже не сразу дошло, что у нас с Сэмом назначена встреча.
— Менее чем через двенадцать часов, — наконец произнесла я. — Ты узнаешь меня с первого взгляда — я буду как две капли воды похожа на Лекси Мэдисон, и на мне не будет ничего, кроме белого кружевного белья.
— Прошу тебя, женщина, не надо со мной так шутить, — сказал Сэм. — Я говорю о деле.
Готова поклясться: говоря эти слова, он расплылся в довольной ухмылке.
Дэниел сидел в кресле напротив камина с томиком Томаса Элиота. Остальные играли в покер.
— Уф, — сказала я, опустившись на коврик у камина; рукоятка пистолета тут же напомнила о себе, больно врезав по ребрам.
Я не стала притворяться и поморщилась от боли.
— Эй, как тут у вас дела? Ты еще ни разу не вылетела первой из игры.
— Я надрала ему задницу, — заявила Эбби, поднимая стакан с вином.
— А ты не злорадствуй, — укоризненно произнес Джастин. Судя по всему, ему явно светил проигрыш. — Это некрасиво.
— Но так оно и есть на самом деле, — подал голос Дэниел. — Она мастерица блефовать. Как там твои швы, не слишком беспокоят?
Небольшая заминка, а потом звон монет — Раф сгреб банк в руки, а затем сквозь пальцы высыпал обратно на стол.
— Беспокоят, но только потому, что я о них думаю, — ответила я. — У меня на завтра назначен контрольный визит ко врачу. Он сначала их как следует ощупает, а затем скажет, что со мной все в порядке, что я и без него знаю. Кстати, ты меня не подвезешь до больницы?
— Без проблем, — откликнулся Дэниел и положил книгу на колени. — Во сколько?
— В десять утра. Отвезешь меня до больницы в Уиклоу. Потом я поездом сама доберусь до колледжа.
— Ты не можешь ехать туда одна, — возразил Джастин. Похоже, он уже позабыл про карты. — Давай я с тобой. Мне все равно завтра нечем заняться. Поедем вместе — сначала ко врачу, а потом в колледж.
В голосе Джастина я уловила неподдельную тревогу. Если не найду предлог, чтобы от него отделаться, мне светят серьезные неприятности.
— Я не хочу, чтобы меня кто-то сопровождал.
— Но ведь больница такое жуткое место! Сначала вас, как скот, промурыжат несколько часов в коридоре перед кабинетом, где толком даже негде сесть…
Я опустила голову и порылась в карманах жакета в поисках сигарет.
— Я возьму с собой книгу. Во-первых, я не горю желанием ехать туда, а во-вторых, мне меньше всего хочется, чтобы кто-то всю дорогу дышал мне в затылок. Для меня самое главное съездить, отметиться и забыть обо всем. Понятно? Или мне даже этого нельзя?
— Пусть съездит, коль ей так хочется, — сказал Дэниел. — А если вдруг передумаешь, Лекси, говори, не стесняйся.
— Покорнейше благодарю, — ответила я. — Я взрослый человек и, надеюсь, сумею без посторонней помощи показать врачу мои швы.
Джастин пожал плечами и вновь вернулся к картам. Я знала, что он обижен в лучших чувствах, но, увы, тут уж ничего не поделаешь. Я закурила. Дэниел передал мне пепельницу, которая до этого момента балансировала на подлокотнике кресла.
— Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком много куришь?
Надеюсь, лицо мое ничего не выражало, зато мысли забегали как ненормальные. В любом случае я курила гораздо меньше, чем следовало бы, — ограничив число сигарет до пятнадцати—шестнадцати в день. Это было нечто среднее между моими обычными десятью и двадцатью, что когда-то выкуривала Лекси Мэдисон. Оставалось только надеяться, что недостающие пять спишут на счет болезни. Мне и в голову не могло прийти, что в том, что касается их количества — двадцать в день, — Фрэнк полагался на слова остальных. Дэниел явно не поверил в историю с комой. Одному Богу известно, что еще он подозревает. А ведь ему ничего не стоило подмешать пару-тройку ложных фактов в своих показаниях, а потом просто сидеть и спокойно наблюдать — своими серыми проницательными глазами, — что последует.
— Не уверена, — ответила я в легкой растерянности. — Я как-то об этом даже не думала. Что, и вправду много?
— Раньше ты никогда не носила в карманах сигареты, — произнес Дэниел. — Я имею в виду, до этого случая. А теперь берешь.
У меня словно камень свалился с души. Пронесло. Следует иметь в виду — никаких сигарет в кармане. Однако этот прокол в собранной информации было куда легче залатать, нежели отогнать от себя мысль о Дэниеле — вот он сидит с каменным лицом, прижимая карты к груди.
— Раньше я просто забывала про них, — ответила я. — Теперь же, когда вы заставляете меня не забывать мобильник, я заодно вспоминаю и про сигареты. И вообще, — я выпрямилась и одарила Дэниела оскорбленным взглядом, — какое тебе дело? Зачем ты на меня наезжаешь? Раф курит по две пачки в день, а ему ты не говоришь ни единого слова.