— Нет-нет, не беспокойтесь, вы приехали издалека, и мне любопытно. Откуда вы знаете Коби? Несколько лет я очень злилась на него, но невозможно злиться вечно. Надо поставить точку и продолжать жить, человек должен следовать своей судьбе. — Она кивнула в сторону девочки с сонными глазками, сидящей у нее на коленях. — Прямо вышло как у Брэда Питта и Анджелины Джоли. Им пришлось долго ждать, прежде чем они нашли друг друга.
— Это долгая история. Я знала Коби много лет назад.
— Первая любовь?
— Нет-нет, мы с ним родственники.
— Я как раз собиралась спросить, неужели вы тоже…
— Я пытаюсь его отыскать.
— Вы его родственница? Знаете, странно… Он говорил мне, что он сирота, что у него нет никаких родственников.
— Может быть, ваш бывший жених — не тот Коби, которого знала я. Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить, — необычайно терпеливо ответила Эмма.
Интересно, подумал я, испытывает ли она разочарование оттого, что ее брат был влюблен в эту красивую, но безмозглую курицу.
— Ах, да я ведь просто так…
— Я стараюсь переговорить со всеми, кто его знал. Мне надо убедиться наверняка.
— Поставить точку. — Мелани сочувственно склонила голову. — Как я вас понимаю!
Внезапно резко зазвонил телефон Эммы. Девочка открыла глазки и скорчила гримаску.
— Ах, извините! — воскликнула Эмма и поспешно выключила телефон.
Глазки Йолли-Йолани медленно закрылись.
— Вы познакомились с ним, когда он работал в «Хёнингклипе»? — тихо спросила Эмма, спрятав выключенный мобильник в сумку.
— Jô. Да. А как мы с ним познакомились — это прямо настоящее поведение. Ехала я как-то из Каролины. У меня был маленький белый «фольксваген-гольф», который я называла «Дольфи». С ним у меня никогда не было никаких хлопот. Никогда! И вдруг я чувствую: что-то не lekker, не в порядке. Остановилась, смотрю — покрышка лопнула. Господи, я даже не помнила, где у меня запаска! Коби подъехал следом, он что-то покупал в местном кооперативе; он увидел, что девушка стоит на дороге руки в боки и пялится на покрышку — вот он и остановился. Ну не поведение ли?
Только когда она употребила это слово во второй раз, я понял — она имела в виду «провидение».
— Да, совершенно верно, — кивнула Эмма с невозмутимым видом.
— Мы разговорились. Я вообще-то болтушка, смотрю — парень симпатичный, только скромный, прямо тихоня. А потом он вытащил запаску, и оказалось, что она тоже никуда не годится! В общем, мы поехали в его пикапе в автосервис, и я спросила, где он работает и чем занимается и так далее. Когда он упомянул «Хёнингклип», я засыпала его вопросами, потому что все знают о Стефе Моллере. Стеф Моллер настоящий миллиардер, он скупил чуть не все тамошние фермы и сделал из земли конфетку, но никто не знает, откуда у него деньги, а сам он живет в простом деревенском доме и ни с кем не общается. Но Коби назвал Стефа изюмителъной личностью. Он хочет только одного: исцелить землю, чтобы в природе восстановилось равновесие, а я спросила: «Как это получается?» — и Коби начал объяснять. Тогда-то я и влюбилась в него. Он столько всего знал о вельде, о животных и экономике. Когда он говорил о природе, то как будто появлялся настоящий Кобус, а в другое время он был очень застенчивый. Я спросила, какое его любимое животное, и он ответил «барсук медоед». [5] Мы сидели в его пикапе, и он рассказывал мне о медоедах — и так оживился, и руками размахивал…
Голубые глаза Мелани засияли; она немного виновато посмотрела на малышку, сидящую у нее на коленях. Глазки у девочки были закрыты, а ротик — копия материнского — приоткрыт.
Заметив, что дочка заснула, Мелани смахнула слезу и заговорила на целую октаву тише:
— В общем, я в него по уши влюбилась. А потом он взял и сбежал, исчез. Но я поставила точку.
— Сколько времени вы с ним встречались?
— Семь месяцев.
Эмма кивком подбодрила ее.
— Сначала Коби был такой застенчивый. Я целую неделю ждала, что он объявится, после того случая на дороге, но он все не шел и не шел. Тогда я купила ему в аптеке в Бадпласе мужской парфюмерный набор — в подарок, в знак благодарности. Он снова ушел в свою раковину, поэтому я спросила, нельзя ли заехать к нему и выпить кофе. Мы приехали к его домику, я увидела, что на окнах даже занавесок нет, и предложила сшить ему занавески, а он отказался, мол, занавески ему не нужны. Женщина всегда понимает, когда нравится парню; и я видела, как он смотрит на меня, несмотря на свою застенчивость, и поняла, что мне просто нужно проявить терпение. В общем, в следующую субботу я поехала к нему, измерила окна, потом смоталась в Нелспрёйт, купила красивую желтую ткань, симпатичную и веселенькую. В следующие выходные он помог мне повесить занавески, и тогда я сказала: «Теперь можешь меня поблагодарить», и когда он меня обнял, то задрожал всем телом. По-моему, до меня у него никого не было.
Когда мы вернулись в «Мололобе», время близилось к полуночи. Мы проехали четыреста километров по шоссе номер 1 через Полокване, а потом свернули направо, на дорогу R71. Эмма молчала и смотрела в окно. Перед Тзаненом ее голова медленно упала на плечо, и она заснула. Она так устала, что больше не могла бороться с обступившими ее призраками из прошлого. Я смотрел на нее, и мне вдруг стало ее ужасно жалко. Захотелось погладить ее по стриженой головке и с огромным сочувствием и состраданием в голосе произнести: «Эмма Леру, ты — кейптаунский Дон Кихот, который борется с лоувельдскими ветряными мельницами бессмысленно храбро, но сейчас пора возвращаться домой».
Мелани Постхумус сообщила нам, что Коби де Виллирс родом из Свазиленда. Он рассказывал ей о себе урывками. Вырос он в сиротском приюте в Мбабане после того, как его родителей убили грабители, напавшие на их ферму. Родственников у него не было. После школы он работал помощником егеря, позже получил работу в одной компании, которая подрядилась бороться с вредом, нанесенным окружающей среде старым железным рудником Бомву. Он рассказывал ей удивительные истории — как рядом с ними работали археологи, которые исследовали древнюю историю.
— Знаете, Бомву — самый старый рудник в мире, — с важным видом заявила Мелани, явно повторяя чужие слова. — Целых сорок тысяч лет назад африканцы добывали руду из земных недр. — Она говорила с видом непререкаемого авторитета.
Потом она сказала:
— Коби — он ведь не кумпанейский. Прямо как чужестранец какой-то!
Работники курорта Бадплас жили довольно изолированно от остального мира и варились в собственном соку. Они часто устраивали пикники, на которых жарили мясо, танцевали, в общем, развлекались вместе. Но Коби не нравилось общаться с сослуживцами, несмотря на то что его часто приглашали. Вместо вечеринок по выходным он увозил ее в вельд, и тогда на поверхность выплывал «настоящий» Коби. Именно тогда он жил, тогда он весь светился, а его застенчивость куда-то исчезала. Они засыпали под звездами, а у костра в вельде он рассказывал ей, что у Стефа Моллера обрел свое призвание; ему хотелось бы остаться там навсегда. У него было столько планов, столько работы! Владения Моллера занимали пятьдесят тысяч гектаров. Моллер собирался прикупить еще земли и расширить территорию заповедника до семидесяти тысяч гектаров. Тогда можно будет завезти туда львов и гиеновидных собак. Но не все соседние фермеры хотели продать свою землю. О свадьбе первой заговорила именно она, «потому что Коби был очень застенчивым». Сначала он как будто не понимал, на что она намекает, позже начал отвечать: «Возможно, когда-нибудь потом…» Мелани и этому нашла объяснение.