Макфарлейна интересовали загадочные послания, содержащиеся в следующих трех четверостишиях. Где-то в этих архаичных стихах Гален Годмерсхэмский намеками открывал, где спрятал Ковчег, священный сундук, позволяющий Богу обитать среди людей. Из которого в последние дни Он поведет свое святое войско против неверных.

Чувствуя нарастающее возбуждение, полковник взглянул на часы, стянувшие левое запястье.

Осталось четыре дня, девять часов и двадцать шесть минут до начала Эйд аль-Адхи, мусульманского религиозного праздника.

То есть у него было четыре дня, девять часов и двадцать шесть минут на то, чтобы разыскать Ковчег Завета.

Глава 42

— Да-да. Квадрат. Очень верное замечание, — усмехнулся Кэдмон. — В конце концов, катрен — это стихотворение из четырех строк.

— А Гален сочинил четыре катрена, — добавила Эди, делая упор на слово «четыре».

— Не говоря о том, что в средневековом искусстве Ковчег Завета, как правило, изображался в виде квадрата. — Продолжая улыбаться, Кэдмон подмигнул: — Вижу, ты преуспела в судоку. А теперь, что нам дает этот метафорический квадрат?

Обрадованная тем, что Кэдмон хочет услышать ее мнение, Эди постаралась не ударить лицом в грязь:

— Я думаю, Гален постарался передать путь Ковчега. И начал он в первом четверостишии с фараона Сусакима, который забрал Ковчег из храма Соломона. Из слов сэра Кеннета нам известно, что Сусаким оставил подношение, призванное усмирить богов, то есть Ковчег, на Ездрилонской равнине.

— Где через двадцать два столетия на него наткнулся отряд рыцарей-госпитальеров во главе с Галеном Годмерсхэмским. — Кэдмон указал на второй катрен. — Похоже, рыцари передрались между собой из-за сокровища, перебили друг друга, и в живых остался один лишь Гален.

Поджав губы, Эди взглянула на последнюю строчку указанного четверостишия и спросила:

— А что это означает: «И, проявив доблесть, забрал святой ковчег»?

— Вероятно, это означает, что Гален Годмерсхэмский сам назначил себя хранителем Ковчега.

— То есть мы определенно на верном пути, так?

— Надеюсь на то.

Если честно, Эди не знала, как относиться ко всему этому. Хотя она с восторгом разбирала тяжеловесные средневековые стихи, в то же время ей было как-то не по себе. Тонкий голосок в голове настойчиво повторял: «Брось все». Повторял снова и снова.

— И из третьего четверостишия очевидно, что Гален отвез Ковчег в Англию, конкретно, на свою родину, в Годмерсхэм, — продолжал Кэдмон, не замечая состояния своей спутницы, — что полностью подтверждается сведениями, занесенными должным образом в «Реестр податей». А вот это кажется мне очень интересным, — продолжал он, указывая на третий катрен: — «Открыв глаза, он увидел страшную чуму, которую накликал».

— Вероятно, Гален решил, что именно Ковчег повинен в эпидемии чумы, поразившей Англию в 1348 году.

— У него были все основания так думать: язвы, покрывающие лицо и тело больного чумой, поразительно похожи на нарывы и язвы, поразившие филистимлян. Божья кара за похищение Ковчега.

Последнее замечание Кэдмона заставило Эди задуматься, какой будет божья кара тому, кто найдет Ковчег. Вообще-то она не верила в проклятия и ведьм, но…

— …свидетельства просто ужасны. В прямом смысле. И текст Ветхого Завета, и катрены Галена буквально пронизаны словом ОПАСНОСТЬ. Выведенным крупным, жирным, угрожающим шрифтом и дополненным черепом с костями.

— Возможно, Гален спрятал этот проклятый сундук в надежде положить тем самым конец чуме. Плохо, что у него не было «Камней огня», чтобы себя защитить.

«Плохо, что у нас нет „Камней огня“», — подумала Эди. К беспокойству теперь примешивался страх. Тот самый страх, который заставляет человека перепроверять, заперты ли все двери, и спать с зажженным ночником.

— Последняя строчка третьего катрена, вероятно, была написана, когда Гален уже был при смерти, — в блаженном неведении продолжал Кэдмон, лишь подливая масло в огонь.

Понимая, что перебороть страх можно только решительными действиями, Эди схватила чистый лист бумаги.

— Итак, давай разберемся с нашим квадратом, — взяв карандаш, она аккуратно нарисовала квадрат, — и составим путь Ковчега, как он расписан в катренах Галена. [34]

— Замечательно! — Привыкший работать в библиотеке, Кэдмон проявил свой восторг приглушенным шепотом.

— Знаешь, ты был абсолютно прав. Гален действительно использовал свои четыре катрена в качестве поэтической криптограммы, зашифровав последнее местонахождение Ковчега в строчках четвертого четверостишия.

Эди уставилась на загадочный четвертый катрен. «Верный гусь». «Человек с преданным сердцем». «Пелена между двумя мирами».

— Да, было бы гораздо проще, если бы Гален просто нарисовал карту, отметив крестиком место, где спрятаны сокровища, — пробормотала она, гадая, не зашли ли они в тупик.

— В этом случае Ковчег был бы вырыт давным-давно.

— Пока мы заняты поисками Ковчега, наверное, неплохо вспомнить, что «Камни огня» находятся в руках полковника Макфарлейна. Ты сам сказал: наперсник был не просто щитом, он использовался в качестве божественного инструмента, позволяющего тому, на ком он надет, общаться с Богом. Что-то вроде дуплексной радиостанции. Если Макфарлейн найдет Ковчег Завета, у него будут не только лучшее устройство получения информации, известное человечеству, а именно: «Камни огня», но и очень мощное оружие массового поражения. Ты должен согласиться, парочка получится смертельно опасная.

Кэдмон долго смотрел ей в глаза, затем прошептал:

— В таком случае мы должны сделать все возможное, чтобы этого не произошло.

И хотя слова эти были произнесены тихим голосом, в них прозвучала свирепая решимость. На одно краткое, расплывчатое мгновение Эди представила Кэдмона облаченным в кольчугу, ведущим смертельный поединок на Ездрилонской равнине.

Вернувшись к таинственному «сундуку», он постучал пальцем по огромному вопросительному знаку у четвертой стороны квадрата.

— Вот где мы вступаем в мутные воды.