Выйти из «Уиллоу-Бридж» оказалось нелегко, вход и выход был только один.
«Купи что-нибудь, чтобы изменить внешность, свитер или куртку, что-нибудь яркое. И большую сумку — она изменит твой силуэт. После этого старайся идти по-другому, медленнее, опустив голову, как будто ты устала и возвращаешься домой. Не оборачивайся, не смотри по сторонам, иди, и все…»
На то, чтобы добраться до заправочной станции, у нее ушло пятнадцать минут. На стоянке стояли три маршрутки. Она подошла к последней.
— Куда вы едете? — спросила она у кондуктора.
— Это философский вопрос или мадам в самом деле желает ехать с нами?
Из Бельвиля она приехала в центр города на электричке.
Во второй половине дня в сторону центра ехало совсем немного народу. Помня наставления Лукаса, она нашла самое переполненное купе. Смотрела все время в пол, сумку поставила на колени, держала ее обеими руками. Почти все ее спутники оказались людьми молодыми. Милла вспомнила отчет об организованной преступности.
Она послала Лукасу эсэмэску: «Я в поезде».
Через несколько минут пришел ответ: «Жди перед станцией в Аддерли. Синий „фольксваген-гольф“».
Она ответила: «ОК».
Потом положила мобильник в сумку, сгорбилась на сиденье и стала гадать, что он ответит, когда она расскажет ему все.
— Мы не можем ее найти, — сказал оперативник Квинну.
— В торговом центре есть камеры видеонаблюдения. Сейчас позвоню администратору и попрошу провести вас в аппаратную. Она должна быть где-то там, ее машина на стоянке, мобильник в машине… И двое пусть продолжают искать ее. В примерочных смотрели?
— Как мы попадем в женские примерочные?
— Как хотите. Ищите!
Ей не пришлось долго ждать; вскоре рядом остановился синий «гольф». Краска на машине выцвела и облупилась, она заметила пятна ржавчины, несколько вмятин на крыльях. Нагнулась, рассмотрела водителя — Лукас натянул бейсболку на самые глаза, — открыла дверцу и села в машину.
Он тут же тронулся с места, но успел взять ее за руку, посмотрел на косынку и темные очки. Широко улыбнулся:
— Мата Хари Страхан.
Она заметила, как напряжено его лицо, и решила, что во всем виновата она. Сжала его руку и сказала:
— Прости меня.
— Нет, Милла, это ты меня прости. — Он не сводил взгляда с дороги; они двигались в плотном потоке машин.
— Лукас, кое-чего ты не знаешь.
Он бегло и озабоченно покосился на нее.
Тогда она все ему рассказала — с самого начала.
Час пик заканчивался. Они ехали в сторону Блуберга. Проехали мимо пляжа в Милнертоне, где Милла несколько часов назад приходила в себя, хотя тогда она едва замечала, где находится. Слова лились потоком — пожалуй, даже слишком бурным. Она стыдилась того, что поневоле обманывала его, и часто запиналась. Солнце заходило над морем; в приглушенном свете лицо Лукаса казалось мрачным. Он слушал молча, не глядя на нее.
Когда она закончила, он с усталым восхищением произнес:
— Милла…
Она испытала облегчение. Огромная тяжесть свалилась с плеч. Она напряженно ждала его реакции. Он ответил не сразу.
Он вздохнул и сказал:
— Я не работаю на ЦРУ и не имею никакого отношения к смерти Шабангу.
— Лукас, я тебе верю… Но тогда что это — совпадение? Ты действительно случайно пришел на танцы?
— Да.
— А вечером в понедельник?
Он беспомощным жестом оторвал руки от руля.
Она ждала, все больше замечая, как он устал.
— Однажды ночью в Нью-Йорке, — тихо сказал он, — я вспоминал свою университетскую подружку. И мне стало интересно, как она поживает, что делает. А на следующий день я вдруг наткнулся на нее на Лексингтон-авеню… Как ты думаешь, велики ли были у нас шансы встретиться? Я не знаю, как объяснить такие явления.
Она поняла, что он хотел сказать, и кивнула.
— Так вышло, и все…
— Ты ее до сих пор вспоминаешь? — спросила она, нарочно переводя разговор на другое.
Получилось. Он повернул к ней голову и улыбнулся:
— Сейчас уже нет.
— Ты устал, — заметила она.
— Нет, — возразил он. — У меня крупные неприятности. И мне придется обо всем тебе рассказать, потому что ты так или иначе во всем замешана.
В половине седьмого оперативник доложил Квинну, что они отсмотрели все записи, сделанные камерами торгового центра. В начале третьего Милла Страхан вошла в восьмой вход. Более-менее они сумели установить ее маршрут; она пролезла под канатом у кинотеатров, перебежала на другую сторону. Снова попала в объектив камеры у фитнес-центра. И только четырнадцать минут назад они увидели, как она выходит из шестого выхода на западной стороне. Последняя камера проследила, как она спускается на подземную парковку, а оттуда, очевидно, выходит в город.
Они решили, что у выхода ее кто-то подобрал.
Лукас Беккер рассказал Милле о том, как он похитил Шахида Латифа Османа.
Он сказал: скорее всего, все закончится через несколько часов. Он хотел перехватить Османа и его машину у мечети, пересадить его где-нибудь по пути в «гольф», чтобы удостовериться, что за ними никто не следит, поехать в Блуберг, привязать Османа к стулу в наемной квартире… Он собирался освободить Османа после того, как ему вернут деньги.
Вначале все шло по плану. У мечети Осман был очень напуган, потом узнал Лукаса, потому что тот уже приезжал к нему домой. Послушно сел в свою машину, за руль, ехал, куда было велено, и все время повторял:
— Шабангу врет. У меня нет ваших денег.
На что Беккер терпеливо отвечал:
— Значит, вам придется их достать.
Первая трудность возникла, когда он силой вытащил Османа из машины рядом с железнодорожными путями в Вудстоке. Он заметил, как Осман сунул руку в карман.
— Не надо! — закричал Беккер и прицелился в него из пистолета, но Осман не реагировал.
Лукас повалил его на землю, выкрутил руки и приставил ствол пистолета к его щеке.
— Лежи тихо!
Тело Османа страшно напряглось; в глазах появилось отчаянное выражение. Беккер, остро сознавая, что время уходит, сорвал с заложника куртку и обыскал ее. Нашел только мобильник, швырнул его за ограду.
Тогда Осман вскочил, но, как ни странно, не убежал, а попытался снова сесть в машину.
— Что ты делаешь? — крикнул Лукас, останавливая его.
— Сумка! — задыхаясь, проговорил Осман.