— Работа очень ответственная, — добавила миссис Нкоси.

Милла кивнула, забывшись в мыслях.

— Зарабатывать вы будете столько же, сколько сотрудник любого печатного издания. Может быть, немного больше.

— О каком учреждении идет речь?

— Пока я не уполномочена об этом говорить.

7

Фотокопия дневника Миллы Страхан

Дата: 20 августа 2009 г.

Закончен вводный цикл, первые шесть танцевальных уроков. Теперь у меня новый инструктор, мистер Содерстром. Не знаю, как его имя, таков обычай у Артура Мюррея — старомодные формы обращения: мистер… миссис… мисс… обходительность и достоинство. Мистер Содерстром строен и невероятно хорошо танцует. После первого занятия, которое далось мне с огромным трудом, я спросила, как он считает, получится ли у меня что-нибудь.

— О да! — просиял он. — Вы непременно будете танцевать!

По-моему, то же самое он говорит всем ученикам.

Три часа просидела перед компьютером, пытаясь писать свою книгу. Ничего не получается. Интересно, есть ли обязательная программа для того, чтобы стать писательницей? Так называемая «школа», своего рода «раз-два-три» для любителей? Мысли разбегаются, летят в совершенно неожиданные места. Я размышляю о природе свободы, ее относительности. О свободе, ограничиваемой совестью, сильным желанием, чувством вины, зависимостью от других, деньгами, поощрением, внутренним устройством, талантом и целями. И мужеством. Свою я потеряла где-то в северных пригородах много лет назад.

24 августа 2009 г., понедельник

Милла покупала продукты в торговом центре «Гарденз», когда ей позвонил Кемп, ее адвокат.

— У меня две новости. Во-первых, сын прислал вам письмо. И еще звонил Кристо, очень злой. Сказал, что к нему на работу приходили какие-то люди и расспрашивали его о вас.

— Обо мне? — растерялась Милла.

— Очевидно, вы собираетесь куда-то устроиться на работу.

Милла с трудом сообразила, в чем дело.

— Значит, вы в самом деле хотите пойти работать? — спросил Кемп.

— Да…

— По словам Кристо, его спрашивали о ваших политических взглядах.

— Моих политических взглядах?

— Можно спросить, на какую работу вы хотите устроиться?

— Дело в том, что… в агентстве мне толком ничего не сказали. Я знаю только, что работа связана с журналистикой… Что им сказал Кристо?

— Хотите услышать его точные слова?

— Да.

— Что вы отъявленная коммунистка, как и ваш отец. И чокнутая, как ваша мать. Очевидно, он был очень расстроен, для него это стало полной неожиданностью, он сказал, что вы должны были его предупредить…

— Как я могла… — Она услышала сигнал второго входящего звонка. — Гус, мне надо идти…

— Письмо вашего сына я пришлю с курьером.

— Спасибо, Гус!

Адвокат попрощался, и она посмотрела на дисплей. «Неизвестный номер».

— Алло?

— Здравствуйте, Милла, говорит миссис Нкоси…

Милле хотелось спросить, зачем кому-то понадобилось расспрашивать о ней ее бывшего мужа, намекнуть на то, что методы ее будущих работодателей, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Но ее собеседница, не дав ей ничего сказать, продолжала:

— У меня для вас отличная новость. Вы включены в список кандидатов. Можете завтра приехать на еще одно собеседование?

От неожиданности Милла переспросила:

— Завтра?

— Если вам это удобно.

— Конечно.

Они договорились о времени и попрощались. Ошеломленная Милла совершенно забыла, что стоит в магазине с тележкой, забитой продуктами. Очевидно, слова Кристо о ее отце-коммунисте не сильно навредили ей.

Милла пошла в табачный отдел и купила себе пачку сигарет и зажигалку «Бик». Впервые за восемнадцать лет.

В оперативном штабе Президентского разведывательного агентства на большом экране появился снимок цветного мужчины в деловом костюме, выходящего из машины. Темный костюм, белая рубашка и серый галстук подобраны со вкусом. Черная сумка через плечо. Снимок смазанный, расплывчатый; похоже, снимали телеобъективом.

Янина Менц и Адвокат Тау Масило внимательно смотрели на экран. За ними стоял Квинн, правая рука Масило, начальник оперативного отдела. Он показал на экран и пояснил:

— Это один из членов Верховного комитета, Шахид Латиф Осман. Его нечасто можно увидеть в европейском костюме, обычно он носит традиционную мусульманскую одежду. Его сфотографировали в воскресенье, примерно в половине первого, в пятизвездном отеле в Морнингсайде, в Йоханнесбурге. Осман зарегистрировался под именем Абдула Галли. Здесь он уже возвращается в аэропорт. Двадцать минут назад вот этот человек… — Квинн нажал левую кнопку мыши, и на экране появился другой снимок, — также покинул гостиницу. — Крупный чернокожий, одетый в темно-синюю куртку и серые брюки, садится на пассажирское сиденье БМВ-Х5 перед отелем. — Сегодня утром мы установили его личность по регистрационным номерам машины. Его зовут Юлиус Нхлаканипо Шабангу. Известен под кличкой Инкунзи, что на языке зулу означает «бык». Больше всего сведений о нем содержится в базе данных Управления уголовного розыска ЮАПС. Он — один из главарей организованной преступной группировки в провинции Гаутенг. Имеет судимости; два раза отбывал срок за вооруженное ограбление. Подозревают, что именно он возглавляет банду налетчиков, которая за последние четыре года совершила несколько разбойных нападений на инкассаторов. Больше сведений об Инкунзи содержится в базе данных бывших «Скорпионов», но, чтобы попасть туда, требуется больше времени.

— По словам человека из кухонной обслуги, Шабангу и Осман встречались в библиотеке, за закрытыми дверями, — сказал Адвокат.

Квинн кивнул и ткнул пальцем в экран:

— Шабангу приехал в отель в десять утра. Шофер остался ждать его снаружи. Через два часа Шабангу вышел. Вскоре после него появился и Осман, который не покидал отеля со вчерашнего вечера.

— Интересно, — протянула Янина Менц.

— Раньше эти двое вроде бы не встречались — во всяком случае, мы их не фиксировали. Осман часто ездит в Йоханнесбург, но обычно посещает мечети в Ленасии, Мейфэре и Лодиуме. Шабангу в тех местах никогда не видели, — сказал Квинн.

— Новый союз. — Янина Менц была довольна. Хоть какой-то успех.

— Странные союзнички, — заметил Тау Масило.

— Полагаю, нам интереснее Шабангу.

— Вот именно.

Перед тем как вскрывать письмо сына, ей захотелось закурить. Она вспомнила, что у нее нет пепельницы, и сходила на кухню за блюдцем. Закурила, глубоко затянулась, закашлялась.