Джер растянулся на полу, изображая перед девчонками в лицах историю, «основанную на реальных событиях», — мол, он одной рукой поймал стальную балку, которая собиралась грохнуться с третьего этажа на чью-то голову. Нас всех слегка вело — от сидра, никотина и компании. Мы знали друг друга с пеленок, но в то лето все менялось с невообразимой быстротой. Пятна румян краснели на пухлых щечках Джули, Рози надела новый серебряный кулон, который сверкал на солнце, у Живчика голос наконец закончил ломаться; и все мы пользовались дезодорантом.
— …И этот тип говорит мне: «Сынок, если бы не ты, я бы не ушел сегодня домой на своих двоих…»
— Знаете, чем пахнет? — спросила Имельда, ни к кому особенно не обращаясь. — Хреном. Замечательная свеженькая хреновина.
— Ну уж хрен ты всегда узнаешь, — ответил ей Живчик улыбаясь.
— Помечтай. Если твой узнаю, то с собой покончу.
— Это не хреновина, — возразил я. — Я рядом стоял, все видел. И скажу вам, девчонки, этот парень — самый настоящий герой.
— Герой, как же! — Джули подпихнула Мэнди локтем. — Поглядите на него. Он и мячик-то не поймает, какая там балка.
Джер напряг бицепс.
— На, пощупай — и повтори.
— Неплохо… — Приподняв бровь, Имельда стряхнула пепел в пустую банку. — А теперь пекторальные покажи.
Мэнди взвизгнула:
— Ты свинья!
— Сама ты свинья, — сказала Рози. — Пекторальные — это грудные мышцы. А ты что подумала?
— Откуда ты такие слова знаешь? — поинтересовался Дес. — Я вот никогда не слышал ни про какие пекторальные.
— От монашек, — ответила Рози. — Они нам картинки показывали и рассказывали. По биологии.
Дес на пару мгновений застыл; потом до него дошло, и он швырнул в Рози леденец. Она легко поймала конфету, бросила ее в рот и засмеялась. Мне жутко хотелось врезать Десу, но подходящего предлога не нашлось.
Имельда улыбнулась кошачьей улыбкой Джеру.
— Ну, так мы их увидим или нет?
— Это вызов?
— Ага. Давай.
Джер подмигнул нам. Потом встал, повел бровями на девчонок и начал сдвигать футболку вверх по животу. Мы все завыли; девчонки начали прихлопывать. Джер стянул футболку, крутанул ее вокруг головы, бросил в девчонок и изобразил культуриста.
Девчонки хохотали так, что уже не могли хлопать. Они все сбились в угол, положив головы друг другу на плечо, и держались за животы.
— Ну ты зверь… — Имельда утерла слезы.
— Господи, у меня грыжа вылезет, — сказала Рози.
— Это не пекторальные, — задыхалась Мэнди. — Это сисечки!
— Чушь какая, — обиделся Джер, забыв про позу и разглядывая грудь. — Никакие не сисечки. Парни, это сисечки?
— Шикарные, — ответил я. — Иди, я померяю, купим классный бюстгальтер.
— Отвали!
— Будь у меня такие, я бы из дома не выходил.
— Отвали и засохни. Что тебе не нравится?
— А они и должны быть такие мягкие? — поинтересовалась Джули.
— Давай сюда. — Джер махнул рукой Мэнди, мол, верни футболку. — Если не нравится, убираю.
Мэнди покачала футболку на пальце и взглянула из-под ресниц на Джера.
— Может, возьму на память.
— Господи, ну и запах, — фыркнула Имельда, отпихивая футболку от лица. — Такое потрогаешь, враз забеременеешь.
Мэнди взвизгнула и швырнула футболку в Джули. Джули поймала и взвизгнула еще громче. Джер потянулся за футболкой, но Джули поднырнула у него под рукой и подскочила.
— Мельда, лови!
Имельда поймала футболку, увернулась от Живчика, который пытался обхватить ее, и выскочила за дверь, размахивая футболкой, как знаменем. Мелькнули длинные ноги и длинные волосы. Джер с топотом бросился за Имельдой; Дес вскочил и протянул мне руку, помогая подняться, но Рози сидела, прислонившись к стене, и смеялась — и я не двинулся с места. Джули на бегу одергивала узенькую юбку. Мэнди через плечо бросила озорной взгляд на Рози и крикнула:
— Эй, вы, подождите меня!
Внезапно в комнате стало тихо; я и Рози улыбнулись друг другу через тающие полоски дыма, над рассыпанными леденцами и полупустыми бутылками сидра. Мое сердце колотилось, как после бега. Я не мог припомнить, когда мы оставались наедине.
— Пойдем за ними? — предложил я.
— Мне и тут хорошо, — ответила Рози. — Хотя, если хочешь…
— Нет уж, проживу и без футболки Джера Брофи.
— Похоже, ее вернут ему лоскутками.
— Переживет. Будет хвастаться пекторальными мышцами по дороге домой.
Я поболтал бутылку с сидром; там осталось на несколько глотков.
— Хочешь еще?
Рози протянула руку. Я отдал ей бутылку — наши пальцы почти соприкоснулись — и взял другую.
— Будем здоровы!
Летние дни долгие: в семь вечера небо оставалось нежно-голубым, через открытое окно в комнату струился бледно-золотой свет. Вокруг нас Фейтфул-плейс жужжала, словно улей, мерцая сотнями расцветающих историй.
По соседству Псих Джонни Мэлоун счастливо распевал хриплым баритоном: «Где сбегают к реке земляничные поляны, целуй меня — и прочь гони печаль…» Внизу Мэнди восторженно взвизгнула, раздался страшный грохот, а потом взрыв смеха; еще ниже, в подвале, кто-то вскрикнул от боли, и Шай с приятелями взорвались злобным хохотом.
На улице два сына Салли Хирн учились ездить на велосипеде — краденом — и подначивали друг друга: «Да нет, тупица, скорость держи, а то упадешь; ну и что, если врежешься», а кто-то насвистывал по дороге домой с работы, выводя радостные трели. В окно врывался запах рыбы с картошкой, слышались самозабвенное пение дрозда на крыше и голоса женщин, которые, снимая постиранное белье, обменивались ежедневной порцией сплетен.
Мне был знаком каждый голос и каждый хлопок двери; я узнавал даже ритмичное шуршание — Мэри Хэлли оттирала ступеньки крыльца. В этот летний вечер стоило только прислушаться, как становилось известна история каждого.
— Ну, теперь рассказывай, что на самом деле случилось с Джером и балкой? — попросила Рози.
— Не-а, — засмеялся я.
— Он же не меня пытался поразить, а Джули с Мэнди. Я не выдам его тайны.
— Клянешься?
Рози улыбнулась, перекрестилась одним пальцем — по мягкой белой коже, там, где раскрывалась ее кофточка.
— Клянусь.
— Он в самом деле поймал падающую балку. А иначе она упала бы на Пэдди Феарона — и Пэдди не ушел бы со стройки.
— Да ты что?!
— Балка соскользнула со штабеля на земле, и Джер не дал ей упасть на ногу Пэдди.