Ему не хватило сил для того, чтобы вспылить. Ну почему, почему он позволяет так с собой обращаться? Почему пытается бросить пить? Ради обещания, которое уже перестало быть обещанием?
У нее появился другой. Он знал это. Он ведь детектив, сыщик, черт побери; он умеет сопоставлять и сравнивать.
Таким способом она пытается от него избавиться. Нет, он не согласен мучиться, а потом узнать, что она его бросила. Он не будет проходить этот ад ради пшика. Нет, черт побери — особенно при том, как он сейчас себя чувствует. Один бокал, и головная боль пройдет. Всего один! Рот заполнился слюной; он уже чувствовал вкус спиртного. Два бокала для подъема настроения — залить топливо в бак, чтобы можно было успешно руководить следственной группой. Три — и она может заводить себе сколько угодно любовничков!
Гриссел знал, что выпивка ему поможет. После нее все станет лучше. И никому не надо ни о чем сообщать. Только он и эта вкуснятина в его квартире — а потом хорошенько выспаться. Чтобы справиться с тем, что он понял про Анну. И с делом. И с одиночеством. Он посмотрел на часы. Сейчас винные магазины еще наверняка открыты.
Когда он подошел к своей квартире, неся в целлофановом пакете бренди «Клипдрифт» и кока-колу, он увидел у порога пакет, обернутый в алюминиевую фольгу. Прежде чем поднять его, он отпер дверь и поставил бутылки на пол. К пакету была прилеплена записка. Он отлепил клейкую ленту.
«Для работящего полицейского. Приятного аппетита! От Чармейн — кв. 106».
Чармейн? Чего она от него хочет? Гриссел развернул фольгу. В ней оказалась кастрюлька из огнеупорного стекла с крышкой. Он снял крышку. В ноздри ударил пряный аромат карри. Господи, как вкусно пахнет! В животе заурчало от голода. Голова закружилась; он сел прямо на стойку. Сунул в рот полную ложку карри с ягненком! Мясо оказалось нежным — буквально таяло во рту; от удовольствия он зажмурился. Чармейн, Чармейн, кем бы ты ни была, готовить ты умеешь, это точно. Он зачерпнул еще одну ложку, вынул из риса лавровый листик, облизал и отложил в сторону. Снова набил рот едой. Потрясающе вкусно! Карри было горячим; на лбу у него выступили мелкие капельки пота. Он ритмично погружал ложку в еду и подносил ко рту. Черт, оказывается, он здорово проголодался! Надо бы как-то наладить питание. Может, брать с собой бутерброды на работу.
Он посмотрел на бутылку «Клипдрифта». Бренди стояло рядом на барной стойке. Уже скоро! Он расслабится в кресле, на полный желудок, и будет пить как положено: медленно, смакуя каждый глоток.
Он доел все до последней крошки — методично, как автомат, подобрал со дна волокна мяса, доел остатки соуса.
Черт! Вкуснотища. Он отставил кастрюльку в сторону.
Теперь надо вернуть ее Чармейн в квартиру 106. Перед его мысленным взором предстала молодая толстушка. Почему толстушка? Наверное, потому, что она вкусно готовит? Наверное, одинокая. Он встал, включил воду, вымыл кастрюльку, потом крышку и ложку. Вытер посуду полотенцем, нашел фольгу, аккуратно свернул и положил в кастрюльку. Взял ключи, запер квартиру и спустился на один пролет.
Она знает, что он полицейский. Наверное, консьерж насплетничал. Придется объяснить, что он женат. Но тогда придется объяснить и то, почему он живет здесь один… Гриссел остановился. Зачем ему лишние заморочки? Ведь можно просто поставить кастрюльку ей под дверь.
Нет. Надо ее поблагодарить.
Хорошо бы Чармейн не оказалось дома. А может, она спит или занята. Он постучался как можно тише; ему показалось, что за дверью работает телевизор. Потом дверь открылась.
Она была маленького роста, и она была старая. По его прикидкам, ей уже перевалило за семьдесят пять.
— Должно быть, вы — полицейский, — сказала она, улыбаясь и демонстрируя белоснежные вставные зубы. — Меня зовут Чармейн Уотсон-Смит. Входите, пожалуйста. — Она говорила с явственным английским акцентом; глаза за толстыми линзами казались огромными.
— Я Бенни Гриссел, — произнес он по-английски, и ему показалось, что у него ужасный акцент.
— Рада познакомиться, Бенни. — Старушка взяла у него кастрюльку. — Вам понравилось?
— Очень!
Внутри ее квартира была точно такой же, как у него, только она была не пустой. Вся заставлена мебелью; на стенах множество портретов, в шкафчиках, на книжных полках и кофейных столиках всякие безделушки: фарфоровые статуэтки, куклы, фотографии в рамках. Вышивки, книги. Огромный телевизор, по которому шел какой-то сериал.
— Пожалуйста, садитесь, Бенни, — пригласила хозяйка, выключая звук у телевизора.
— Не хочу вам мешать. Просто зашел поблагодарить вас. Очень мило с вашей стороны. — Он присел на краешек стула. Задерживаться ему не хотелось. Его ждала бутылка. — Карри просто изумительное.
— Что вы, что вы. У вас нет жены…
— Мм… вообще-то есть. Но мы с ней… — он старался подобрать нужное слово, — разъехались.
— Прискорбно слышать. Я и сама догадалась, ведь вчера я видела ваших детей…
Наблюдательная старушка!
— Да, — сказал он.
Чармейн села напротив. Казалось, она готовится к долгому разговору. Ему не хотелось…
— Скажите, а в каком отделе вы работаете?
— В отделе особо тяжких преступлений. Я инспектор уголовной полиции.
— Ах, как я рада! Вы — именно то, что мне нужно.
— Простите… Для чего я вам нужен?
Она подалась вперед и с заговорщическим видом прошептала театральным шепотом:
— В нашем доме есть вор!
— Правда?
— Видите ли, каждое утро я получаю «Кейп таймс», — продолжала старушка все тем же театральным шепотом.
— Да?
Все начало проясняться. Бесплатного карри не бывает!
— Почтальон кладет газету в мой почтовый ящик в холле, внизу. И кто-то ее крадет. Не каждое утро, заметьте! Но часто. Я перепробовала все. Даже наблюдала за входной дверью из садика. Кажется, вы, детективы, называете это наружным наблюдением?
— Совершенно верно.
— Но вор очень изворотлив. Мне так и не удалось ничего заметить.
— Боже мой! — воскликнул Гриссел. Он понятия не имел, что тут еще можно сказать.
— Но теперь у нас в доме есть собственный полицейский. — Старушка с видом глубокого удовлетворения откинулась на спинку стула.
В кармане рубашки у Гриссела зазвонил мобильник.
— Извините, — сказал он. — Мне нужно ответить.
— Конечно, конечно, дорогой мой!
Он вытащил телефон.
— Гриссел.
— Бенни, это Анвар, — раздался голос инспектора Анвара Мохаммеда. — Мы ее взяли.
— Кого?
— Твою женщину с ассегаем. Артемиду.
— Женщину с ассегаем?!