— Какое зловещее преступление, верно? Его пытали?
— Кроме следов от наручников, на теле нет никаких повреждений. Вероятно, смерть была мгновенной. Словно убийца хотел избавить жертву от мучений.
— Но я только что видел фотографию, и у меня не возникло такого впечатления. Ты говоришь, его не истязали?
— Во всяком случае, пока он был жив.
— Некая разновидность гуманного психопата?
— Возможно. Обычно психопаты отрезают голову жертве, когда хотят ее расчленить, но перед этим или душат, или убивают ножом. Потому что отрезать голову живому человеку, даже если она неподвижно лежит на деревянной колоде, не так уж просто. Даже опытным палачам иногда приходилось делать несколько ударов. Потому и появилась гильотина. Чтобы сделать казнь более гуманной и, наверное, чтобы покончить с чаевыми.
— С чаевыми?
— Чаевые давали палачу, чтобы он наточил топор поострее и прикончил жертву одним ударом. По словам Мараньона, гильотина, напротив, режет так чисто, что голова еще несколько секунд не теряет сознания. Наиболее известен случай с Шарлоттой Корде.
— Если это слишком страшно, то я не стану даже слушать. Меня и так чуть не вырвало, когда я увидел труп на фотографии.
— Когда эту девушку гильотинировали за то, что она убила Марата, — продолжал Дуран не без садизма, — палач поднял голову из корзины и на глазах у толпы нанес ей две пощечины. Люди, стоявшие поблизости от эшафота, отчетливо видели, как на лице Корде появилось негодующее выражение. Должно быть, бедняжка даже слышала издевательские крики толпы.
Подробный и несвоевременный рассказ Дурана возымел свое действие: истерзанный желудок Даниэля вновь скрутило.
Сидя в своем кабинете, инспектор Матеос из убойного отдела № 6, ведущий расследование убийства Рональда Томаса, уже в который раз, не понимая ни слова, механически перечитывал один и тот же скучнейший параграф из «Учебника по торговому праву» для четвертого курса.
Дополнительные правовые акты в области торговой деятельности
Теория дополнительных актов рассматривает не только те акты, о которых говорилось выше, то есть те, которые предполагают, как мы видели, наличие коммерсанта, профессиональные занятия торговлей, от которых зависят, пусть даже гипотетически…
Не то чтобы Матеос был не в силах понять этот текст, но из-за недостатка внимания, возможно вызванного дефицитом сна, он воспринимал лишь внешнюю оболочку слов безотносительно к их значению.
Он записался в Национальный университет дистанционного образования, чтобы закончить прерванную учебу. Чтобы содержать ребенка, которого он не хотел, ему пришлось уйти с третьего курса и поступить в Национальный корпус полиции. Торговое право, основной предмет на четвертом курсе, должно было принести ему десять баллов, однако Матеос подсчитал, что если дела так пойдут и дальше, он не получит допуска к экзаменам. Хуже всего было то, что заниматься у себя в кабинете приходилось за запертой дверью и со спущенными жалюзи, потому что при поступлении в отдел он, движимый профессиональным тщеславием, дал понять своим коллегам, что закончил юридический факультет. Вот почему, когда в работе наступало затишье и он на несколько часов запирался в своем «аквариуме», сослуживцы думали, что это время он посвящает эротическому чату в интернете.
Однако это было очень далеко от правды.
Инспектор не то чтобы не был бабником, но он всегда предпочитал одерживать свои победы в других местах. Он знал несколько баров, куда после двух ночи приходили разведенные женщины, и благодаря наружности первого голливудского любовника — включая усы, как у Эррола Флинна, — и бархатному баритону, с помощью которого он мог бы зарабатывать на жизнь, дублируя фильмы, ему не составляло труда после порции джина с тоником закрутить любовь с самой хорошенькой посетительницей.
После десятой попытки инспектор захлопнул учебник и больше к нему не возвращался.
Он давно спрашивал себя, зачем ему понадобился диплом юриста, если он уже закончил факультет социологии. Зачем тебе это, Карлос? И неизменно приходил к заключению, что пал жертвой собственного бахвальства. Раз уж ему удалось всех убедить, что у него есть высшее юридическое образование, придется получить его любой ценой. Он не сомневался, что рано или поздно соперники по отделу его разоблачат — все тайное рано или поздно становится явным.
А тут еще постоянные трения с судьями по поводу рамок законности — недаром его прозвали «грязным Чарли». Матеос надеялся, что более глубокие познания в области права помогут ему наладить отношения с судебными властями: в отличие от знаменитого полицейского, которого сыграл Клинт Иствуд, Матеос не обладал взрывным характером и не придерживался принципа «око за око, зуб за зуб». Однако у него имелись собственные критерии того, как толковать правила игры во время уголовного расследования, и иногда своими странными просьбами и неуместными репликами он выводил начальство из терпения.
Закончив сеанс обучения, Матеос встал, чтобы поднять жалюзи и отодвинуть задвижку, и тут же в кабинет ворвался его молодой долговязый помощник.
— Что ты мне принес, Агилар? — спросил инспектор.
Помощник показал ему несколько скрепленных вместе листков бумаги с фамилиями.
— Это список тех, кто был вчера на концерте у Мараньона, — ответил помощник. — Если хочешь, чтобы мы их допросили, скажи.
— Самое важное — как можно скорее поговорить с его дочерью.
— Я назначил ей встречу на пять часов.
— Здесь, в управлении?
— Мне показалось, что это уж слишком. Ее ведь ни в чем не обвиняют… пока.
— Ты попросил предоставить нам записи камер наружного наблюдения, чтобы посмотреть, с кем Томас ушел с концерта?
— Да. Сегодня их доставят.
— Хорошо еще, что они с нами сотрудничают. У меня пока нет ордера на обыск в доме Мараньона.
— Почему, шеф?
— Он очень могущественный человек со связями в высших сферах.
— Он друг нашего министра, верно?
— Если бы только это. Посмотри-ка, что мне удалось раздобыть.
Младший инспектор Агилар пробежал глазами неофициальное досье на Хесуса Мараньона, которое вручил ему Матеос.
— Все это правда? Я хочу сказать, он в самом деле член…
— Обычно мои информаторы меня не подводят, — оборвал его инспектор, раздраженный недоверчивостью помощника.
— Предположим, просто в качестве рабочей гипотезы, что Томаса убил Мараньон. Каковы были его мотивы?
В свойственной ему манере Матеос сделал заключение, вызвавшее у младшего инспектора оторопь:
— Мотивы преступления предельно ясны. Убийца преследовал единственную цель: получить голову жертвы.
Когда Даниэль Паниагуа зашел в аудиторию после тягостного разговора с Дураном, он увидел, что Вильяфанье терзает студентов своей диссертацией «Неударные идиофоны в доколумбийских культурах юга Амазонии». Даже сам Даниэль, будучи музыковедом, с трудом вспомнил, что идиофоны — это инструменты, издающие звук без помощи мембран или струн, как, например, колокол. Все студенты дремали или находились в полукоматозном состоянии, кроме одного, педанта по фамилии Сотело, проявлявшего тем больший энтузиазм, чем непонятнее была лекция.