Странный всадник добрался до окраины города и последовал дальше. Остановился он на площадке, полностью занятой старинными разукрашенными повозками, разместившимися вокруг высокого шатра передвижного цирка. На шатре сверкала надпись: «ЦИРК ДЗУБИНИ». Филин скрипуче закричал. Только в этот момент всадник наконец повернулся к Джиму, явив цыганское лицо с длинными бакенбардами.
И произнес:
— Входи!
В молчании Джим последовал за этим странным церемониймейстером, ступая по мягкому песку освещенного внутри шатра. По всему периметру цирка в многочисленных канделябрах из черного хрусталя горели свечи, а между двумя кругами света находилось кольцо полной темноты.
Остановившись в центре арены, всадник повернулся к Джиму. Лошадь продолжала свой легкий танец на месте и казалась еще более впечатляющей. Неожиданно филин взлетел, и лошадь замерла.
— Это храм, где сосуществуют в гармонии, в полной самодостаточности люди, природа, искусство и красота. Ради любви, только ради любви. Это очень шаткое равновесие, и оно магическое. Мало кто может достичь его, еще меньше тех, кто может его поддерживать. Между двумя кругами света таится темнота. Там обитает тигр, которого нужно постоянно подкармливать. Ты должен пересечь эту темноту, Джим, и дойти до меня с улыбкой на устах. Ты будешь страдать и можешь потерять себя самого, но это необходимо сделать. Доверься мне.
Джим выслушал его и понял: всадник прав, должна существовать особенная причина, ради которой он находится сейчас здесь, в этот миг, в этом городе. Он должен пройти через глубокие страдания, чтобы открыть эту причину для себя, а затем вернуться к цыгану и рассказать о том, чего он смог добиться. Он должен держать ответ перед ним, перед этим всадником смерти.
— Знаете, что означает эта надпись?
Неожиданный голос заставляет меня содрогнуться от страха, и я резко поворачиваюсь. Я была уверена, что нахожусь здесь одна. Броситься в бегство, не вызвав подозрений, я не могу, поэтому наклоняюсь, стараясь спрятать лицо за волосами.
Передо мной человек с длинными нечесаными патлами, в маленьких темных очках. Выглядит почти как мальчишка, хотя он примерно моего возраста.
— Следуй за своим духом… — отвечаю неуверенно.
— На самом деле существуют разные интерпретации. Некоторые переводят как: «Слушайся демона, который есть в тебе», другие считают, что это означает. «Будь верен своему духу».
— Извините, а вы кто?
— Просто поклонник Джима Моррисона. Меня зовут Марсель, Марсель Дюпон. А вы, почему вы здесь?
— Делаю зарисовку этой могилы, я художница.
Свою ошибку осознаю слишком поздно. Не гожусь я в беглые преступницы — все газеты только и кричат об американской художнице-убийце, а я — будто недостаточно моего американского акцента — во всеуслышание заявляю, что художница.
— А почему вас интересует именно эта могила? Ведь здесь много захоронений знаменитых художников или монументов с уникальными статуями. Эта уже несколько лет выглядит очень скромно.
— А раньше она была другой?
— Вначале здесь был только крест с именем Джима и гипсовая фигурка ящерицы, которая, как известно, является символом Моррисона. Он сам называл себя королем ящериц. Но эта фигурка не простояла долго, кто-то ее украл. Потом семья поставила памятник из белого камня с бюстом Джима.
Мое видение!
— Я не очень много знаю о Джиме Моррисоне. Только то, что он был солистом группы «The Doors».
— Нет, он был намного больше, чем просто солист. Он считал себя прежде всего поэтом. Поэтому однажды перестал петь и переехал сюда, в Париж.
— Почему вы так интересуетесь его жизнью?
— Меня всегда поражает, когда человек, который может иметь все, что захочет, разрушает себя своими руками. Не понимаю этого. Вы, должно быть, американская художница, судя по акценту…
Вот, сейчас он догадается и спросит, а не убийца ли я, о которой пишут все газеты. Нужно быть очень осторожной. И я перебиваю его:
— Скорее, англоговорящая, и не совсем настоящая художница, просто дилетантка, студентка. Делаю наброски.
— Не важно. Вы наверняка знаете историю Джексона Поллока, американского художника.
— Да. Он был алкоголиком и погиб в пятьдесят шестом году, разбившись на машине. Прожил всего сорок четыре года.
— Вам не кажется, что тот, у кого есть талант, должен служить людям, а не растрачивать его как попало?
— Наверное, это слишком большая ответственность.
— Да, я тоже об этом думал. Боязнь ответственности — единственная объяснимая причина. Извините, что заставил вас потерять время. Вы встали очень рано, чтобы работать, а не слушать мои скучные рассуждения.
Он прощается и уходит. Только сейчас я замечаю его негнущуюся походку, совершенно ненатуральную. Кажется, он слепой. Вдруг, словно читая мои мысли, он оборачивается и говорит:
— Не беспокойтесь, это место я хорошо знаю. И потом, я немного еще вижу. Какие-то тени… но это мне помогает. Дегенеративная макулопатия, ничего нельзя сделать.
— Мне очень жаль.
Мой ответ искренен, но все же я чувствую облегчение, что он никак не мог узнать меня.
— Ко всему можно привыкнуть. Самое главное, чтобы меня не лишили музыки. Не смогу жить без нее. Хотя иногда, как, например, сейчас, мне хотелось бы хорошо видеть.
— Почему?
— Хотел бы посмотреть ваши рисунки. Думаю, они очень красивые.
— Почему вы так решили?
— Я привык видеть людей через их голос. И у вас он красивый. Значит, и ваши рисунки тоже.
— Сколько вам лет, господин Дюпон? — поддавшись импульсу, спрашиваю я.
— Тридцать шесть, но выгляжу моложе, правда?
— Да, действительно.
Он снова приближается ко мне:
— Только подумайте! Сегодня Джиму было бы больше пятидесяти семи лет! Вы можете представить Моррисона в пятьдесят семь? Когда Джим умер, ему было всего двадцать семь, но врач, который его осматривал, сказал, что он выглядел на тридцать лет старше.
— Как он умер?
— Из-за передоза, как многие его коллеги. А торговец наркотиками, продавший ему последнюю дозу, — тот же человек, который продал последние дозы Джимми Хендриксу и Дженис Джоплин. Настоящий истребитель рок-звезд! Кстати, он жил с Марианной Фейтфулл — Марианной, полной веры и… наркотиков. Джим предсказал, что станет третьим, потому что имена всех троих начинались с «дж». Хотя Моррисон ненавидел героин.
Марсель мне очень симпатичен. Мне нравится, что он воодушевляется, когда рассказывает о давно ушедших героях и событиях, оставляющих большинство людей равнодушными. Он не говорит банальности и с удивительной легкостью открывает свой мир незнакомому человеку.