Король Скалы, однако, усмотрел в этом удобный случай, чтобы оторвать кусок от Простора, и налетел на нас со своим войском. Осгри были хранителями Северных Марок, и встретить врага выпало Маленькому Льву. Ланнистеров вел четвертый король Лансель – а может, и пятый. Сир Уилберт заступил ему дорогу и сказал: «Ни шагу дальше. Я запрещаю вам ступать на землю Простора». Но Ланнистер послал свои знамена вперед.
Полдня они бились, золотой лев и шахматный. Ланнистер был вооружен валирийским мечом, с которым обычная сталь не сравнится: видите, как пострадал от него щит Маленького Льва. В конце концов, истекая кровью от дюжины ран, со сломанным клинком в руке, Уилберт бросился на врага очертя голову. Король Лансель разрубил его чуть ли не пополам, как поется в песнях, но Маленький Лев, умирая, успел вонзить свой кинжал королю под мышку, на стыке его доспехов. Западные воины, когда погиб их король, отступили, и Простор был спасен. – Старик погладил разбитый щит нежно, словно ребенка.
– Да, милорд, – проскрипел Беннис, – нынче бы нам такой воин в самый раз пригодился. Мы с Дунком побывали у вашего ручья. Сух, как старый скелет, и не засуха тому причиной.
Старик отложил щит и пригласил своих рыцарей сесть.
– Рассказывайте. – Он слушал Бенниса молча, вздернув подбородок и развернув плечи, прямой, как копье.
В молодости сир Юстас Осгри был, наверное, образцом рыцаря – высокий, сильный, красивый. Время и горе сделали свое дело, но он оставался по-прежнему широким в плечах и груди, с резкими, как у орла, чертами. Коротко остриженные волосы побелели, как молоко, однако усы сохраняли пепельно-серый цвет. Чуть более светлые, полные печали глаза прятались под такими же серыми бровями.
Они стали еще печальнее, когда Беннис заговорил о плотине.
– Этот ручей зовется Шахматным уже тысячу лет, а то и больше, – сказал старый рыцарь. – Мальчишкой я в нем ловил рыбу, и мои сыновья тоже. Алисанна любила плескаться в нем в такие вот жаркие дни. – Алисанной звали дочь старика, умершую по весне. – На берегу Шахматного ручья я впервые поцеловал девушку – мою кузину, младшую дочь моего дяди, Осгри с Лиственного озера. Теперь их никого нет в живых, и ее тоже. – Усы старика дрогнули. – Мы не можем этого допустить, сиры. Эта женщина не получит мою воду – шахматную воду.
– Плотина построена на совесть, милорд, – сказал Беннис. – Мы с сиром Дунком ее и за час не разберем, даже если лысый малец поможет. Понадобятся кирки, лопаты, веревки и дюжина мужчин – только для работы, а не для боя.
Сир Юстас молчал, глядя на щит Маленького Льва. Дунк откашлялся и сказал:
– Видите ли, милорд, с землекопами у нас вышла…
– Не беспокой милорда пустяками, Дунк, – перебил его Беннис. – Будет дурню наука, только и всего.
– Наука? Что за наука? – вскинул глаза сир Юстас.
– Да я там проучил одного. Чиркнул клинком по щеке, ничего больше.
Старик пристально посмотрел на Бенниса.
– Вы поступили необдуманно, сир. У этой женщины сердце паучихи. Она погубила трех мужей, а все ее братья, пятеро или шестеро, умерли еще в пеленках. Они стояли между ней и наследством. Не сомневаюсь, что она способна спустить шкуру с любого крестьянина, вызвавшего ее недовольство, но то, что ее человека ранили вы… такого оскорбления она не потерпит. Можете быть уверены: она явится за вами, как явилась за Лемом.
– За Дейком, милорд, – поправил Беннис. – Простите великодушно, ведь вы знали его, а я нет, однако его звали Дейк.
– С разрешения милорда, я мог бы съездить в Золотую Рощу и рассказать лорду Ровану об этой плотине, – сказал Дунк. Рован был сюзереном как старого рыцаря, так и Горячей Вдовы.
– Ровану? Нет, там вы помощи не найдете. Сестра лорда Рована вышла за Вендела, кузена лорда Вимана, стало быть, он родня Горячей Вдове. К тому же он не любит меня. Отправляйтесь завтра по моим деревням, сир Дункан, и соберите всех пригодных к бою мужчин. Я стар, но пока еще не умер. Эта женщина скоро увидит, что когти у шахматного льва еще есть!
«Два когтя, – сумрачно подумал Дунк, – и один из них я».
* * *
На землях лорда Юстаса имелось три деревеньки – в каждой горсточка хижин, овечьих загонов и свинарников. В самой большой была даже крытая соломой септа с корявыми изображениями Семерых, начерченными углем на стенах. Мадж, горбатый старый свинарь, побывавший когда-то в Староместе, каждые семь дней устраивал службы. Дважды в год деревню посещал настоящий септон, отпускавший грехи именем Матери. Крестьяне с радостью принимали прощение, но визитов септона не любили, поскольку его приходилось кормить.
Дунку и Эгу они обрадовались ничуть не больше. Дунка здесь знали как нового рыцаря сира Юстаса, но предлагали разве что воды напиться. Большинство мужчин работали в поле, и из хижин вылезли только женщины, ребятишки да дряхлые старцы. Эг вез знамя Осгри – лев на задних лапах в зеленую и золотую клетку, на белом поле.
– Мы приехали из Оплота по поручению сира Юстаса, – сказал Дунк. – Всем здоровым мужчинам от пятнадцати до пятидесяти лет приказано завтра явиться к башне.
– Война, что ли? – спросила тощая баба с грудным ребенком на руках. Еще двое детишек цеплялись за ее юбку. – Снова черный дракон пришел?
– Драконов не будет – ни красных, ни черных, – ответил Дунк. – Надо решить спор между шахматным львом и пауками. Горячая Вдова отвела вашу воду.
Эг обмахивался шляпой, и женщина посмотрела на него с жалостью.
– Парнишка-то совсем без волос. Хворый, видать?
– Я их брею, понятно? – Эг снова нахлобучил шляпу, повернул Мейстера и поехал прочь.
Экий он сегодня вскидчивый, слова ему не скажи. Дунк догнал мула и спросил своего надутого оруженосца:
– Ты злишься, что я не заступился за тебя вчера перед сиром Беннисом? Мне он не больше по душе, чем тебе, однако он все-таки рыцарь. Ты должен говорить с ним учтиво.
– Я ваш оруженосец, а не его. Он грязный и ругается скверными словами, да еще и щиплется.
«Знай он, кто ты такой, он бы раньше обмочился со страху».
– Он и меня щипал. – Дунк позабыл об этом, но когда Эг сказал, вспомнил. Сир Арлан и сир Беннис входили в число рыцарей, которых один дорнийский торговец нанял проводить его из Ланниспорта до Принцева перевала. Дунк тогда был не старше Эга, хотя и выше. «Все бока мне исщипал до синяков, – вспомнил Дунк. – Пальцы у него были как железные клещи, но я ни разу не пожаловался сиру Арлану. Один из их рыцарей пропал у Каменной Септы, и поговаривали, что сир Беннис распорол ему живот в пылу ссоры». – Если снова будет щипаться, скажи мне, и я это прекращу. А пока что поухаживай за его конем, ничего от тебя не отвалится.
– Кому-то все равно надо, – согласился Эг. – Беннис его никогда не чистит и навоз не убирает. У коня даже имени нет.
– Некоторые рыцари не дают имен своим скакунам. Чтобы не так было тяжело потерять коня в битве. Ты просто заводишь нового и не думаешь, что лишился верного друга. – Так говорил сир Арлан, но сам он всегда поступал иначе и давал имена всем своим лошадям. Как и Дунк. – Посмотрим, сколько народу явится к башне, но сколько бы их ни было, пять или пятьдесят, ты и о них должен заботиться.