На Аипери надели оковы и уложили её на седло лицом вниз, как поклажу. Ничего, выдержит, это не поперёк лошадиного седла ездить, ящериная сбруя намного удобнее. Обоим телохранителям предстояло не столько заботиться о моей безопасности, сколько контролировать её. Да и как они смогли бы в полёте охранять мою жизнь или там здоровье? С кем им в воздухе фехтовать?
Холодный ветер ударил в лицо — я сидел сразу за возницей и чуть справа — так уж было устроено седло. Ящер, казавшийся асфальтово-чёрным и в темноте почти невидимым, кинулся в небесную бездну с яростью обречённого, алчущего лёгкой смерти. Непривычных к таким рывкам людей на старте иногда выворачивает. Впрочем, подобные экстремальные коленца выкидывали далеко не все типы крылатых пресмыкающихся. Этот был мало того, что боевой, приученный чувствовать магию и притом не бояться её, так ещё и скоростной. Лучший из тех, которых мог предложить своему сюзерену лорд Айбихнэ.
Миг — и вокруг только чернота, только холод и ветер, вышибающий из глаз слёзы. Не самое это приятное занятие — летать, да ещё и ночью, да ещё и сквозь толщу северного неба. Раньше, садясь на вершнего ящера, я надевал некое подобие очков, состряпанное моими умельцами. Но сейчас их под рукой, естественно, не было. Что уж тут поделать. Приходилось изо всех сил щуриться и терпеть.
Сперва я не видел ничего, но потом животное выправилось, пошло параллельно земле, и моему взгляду открылось зрелище, красоту и величественность которого я не мог воспринять в полной мере, потому что и глаза сильно резало, и задницу натирало, и вообще — не до красот. Сейчас передо мной лежали предместья Ледяного замка, полосы обеспечения, где тоже было заметно какое-то движение, дороги — и очень много огней. Их скопления обозначали не только бивуаки, как временные, так и прилично укреплённые, но и средоточие боевых действий.
— Ты с ума сошёл, — сдавленно прокричала Аипери, однако, поскольку ветер свистел в ушах, мне едва удалось её расслышать. — Ты сам погибнешь, и никто из нас не выживет!
— Держите, не упустите! — гаркнул я в ответ, уверенный, что сопровождающие меня телохранители поймут — мой окрик предназначается для них.
Потом я заметил, как огни, бывшие сперва лишь бледными брызгами в чёрных складках бархата, стали приближаться. Сперва я только любовался этим странным явлением, и с некоторым запозданием осознал: что-то идёт не так, определённо. Размытые подвижные росчерки света вызвали в памяти моё приключение на опушке леса, когда был пленён маг, единственный такой неудачник из числа вражеских чародеев. Именно это натолкнуло на предположение, что нас вообще может ожидать.
Я потащил из ножен меч, приподнялся в седле и сразу осознал, насколько сложна моя задача. Да, боец из меня получился очень приличный, однако даже Одеи не вложили в моё тело искусство сражаться сидя. Хорошо ещё, что перед стартом пристегнулся к седлу на чистом рефлексе, как когда-то пристёгивался в автомобиле.
И всё же, как я ни старайся, как из шкуры ни выпрыгивай, в наибольшей степени сейчас мы зависим не от моего или чьего-то ещё мастерства, а от навыков и талантов нашего вершника.
— Ха! — взвизгнул он, подтягивая поводья. И ящер заметался.
Наверное, со стороны это выглядит очень красиво: чёрное гибкое тело, словно пригоршня мрака, переливается из формы в форму, и обличье его различимо лишь по наитию да по бликам света на чешуе, потому что фоном — тоже темнота. Было б кому любоваться… У самого меня, сидевшего верхом на крылатом пресмыкающемся, которого бросило в пляс, всё скакало перед глазами, и мозг начал бунтовать. В таком положении не собраться с мыслями, не парировать, даже не встретить удар — ты, болтаемый, как горошина в погремушке, можешь лишь терпеливо ждать своей судьбы.
— Прекрати! — закричал я, напрягая горло изо всех сил, до боли, но без какой-либо уверенности, что меня хотя бы услышат. — Так ведь и случайно можно влететь в червя!
Это были они, пылавшие, но не поджигающие ни единой дикорастущей былинки, странное избирательное оружие вражеских магов. Для нас, впрочем, очень даже опасное. Творения, созданные чародейской волей, вели себя, словно живые: они начинали рыскать в небе в поисках жертвы, и потому петлять становилось всё опаснее.
Может быть, вершник это понял. А может, просто подчинился чисто имперскому рефлексу следовать приказу вышестоящего. Но моё зрение и восприятие вновь заработали, очухиваясь от прежнего издевательства, а желудок вернулся на положенное ему место. Я привстал в стременах, потому что это движение почему-то показалось естественным, и взмахом меча встретил одного из червей, возникших прямо перед лицом.
Снопом искр разлетелось его тело, и эти искры ошпарили и меня, и возницу, и, похоже, ящера, потому что тот содрогнулся всем телом, неловко лёг на крыло и случайно пропустил мимо ещё одно смертоносное заклинание. В ошеломлении открытия (так вот что встречало разведчиков в воздухе, вот как они гибли!) я закричал снова:
— Держи к бухте! Если упадём в воду, так хоть не разобьёмся. — То, что в бухте стоят имперские корабли, на один из которых меня и моих спутников поспешат поднять, спасая от плена, не стал добавлять. И так понятно.
Казалось, вершник совершенно меня не слышит и даже не особо-то пытается управлять ящером, тот несётся куда попало. Конечно, это было не так. Вожжи сжимал мастер из числа лучших, и, само собой, только поэтому мы до сих пор живы. Если парень пока медлит повернуть в сторону бухты, то этому, конечно, есть веские причины. Может быть, слишком опасно. Или он вообще со мной не согласен. Пока право выбирать направление принадлежит ему.
Воздух вокруг нас был мелко выткан золотом. Красиво, но нисколько не радует. Извернувшись в очередной раз, я распластал следующее магическое создание и всем собой ощутил, как опасно натянулись ремни, за пояс пристёгивающие меня к седлу. Был у меня в жизни уже не один такой опасный полёт, но тогда я был намного моложе. Пора завязывать с авиацией, местные боевые «самолёты» — не для меня.
— Милорд! — окликнул меня Ашад, и я его услышал, хоть это и удивительно — в ушах уже не свищет, а гудит. Но, не успев даже отреагировать, получил сильный толчок в спину, повалился носом вперёд — и почувствовал, как затылок опаляет уже знакомый жар. Ну да, просто так, для удовольствия, они б вряд ли стали меня толкать.
Вершник яростно сражался с ящером, который, только снисходя к его усилиям, ещё не взбесился окончательно от ужаса. Ветер устал хлестать по глазам и начал уже просто душить. Настоящим чудом начинало казаться, что при всём при этом я успеваю время от времени мечом махать.
Но успевал, как ни странно. Часть искр, на которые распадались черви, уязвлённые моим чародейски откованным мечом, парировал прямо локтем и плечом — и даже это помогало. Значит, что-то чистое ещё во мне осталось. В конце концов, сочтя такой приём самым простым и очевидным, приподнялся и упёрся коленом в седло. Угадав мою задумку, Ашад без всяких просьб и подсказок отпустил удерживающий ремень на самую большую длину, какую смог. Теперь я заслонял собой своих спутников, насколько это вообще возможно. И готов был принять столько ударов, сколько придётся.