– Конечно.
Орсон трижды нажал на кнопку зума. Отцентрировал картинку. И на дисплее появился значок в форме щита с орлом и надписью «Отличник ФСБ».
– Впечатляет, – признался квестер.
– Выходит, все же они местные?
– Не знаю, – дернул подбородком англичанин. – Значок он мог и в мусоре найти.
– А они разговаривают? – спросил Игорь Петрович.
– Я слышал, как они перекликались между собой, используя отрывистые гортанные звуки, похожие на собачий лай. Мне показалось, что это не просто восклицания и междометия, а сильно изуродованные, обрубленные, соединенные каким-то причудливым образом слова… Вам доводилось слышать, как разговаривают волнистые попугайчики? Сначала кажется, что слышишь набор каких-то бессмысленных звуков, что-то вроде журчания тоненькой струйки воды. Но если прислушаться, то начинаешь различать слова. С речью бомжей что-то похожее. Вот только у меня не было времени вслушаться в то, что они там тявкали. – Орсон выключил фотоаппарат и спрятал его в чехольчик. – Нет, они определенно не местные. Может быть, из другого времени или измерения.
– Вы так спокойно говорите об этом, – улыбнулся Игорь Петрович. – Как будто в этом нет ничего особенного.
– Ну, после того, что мне уже довелось повидать… – Орсон многозначительно и загадочно шевельнул бровями, давая понять, что рассказывать обо всем он не вправе. – Да вы ведь и сами уже не удивляетесь тому, что возле вашего дома разлилась грязь, кишащая наноботами, что к вам вернулось здоровье и вы забыли о возрасте…
– Вообще-то, все еще удивляюсь, – признался Игорь Петрович.
– Ну, ничего, скоро привыкнете, – заверил его англичанин. – Но, честно говоря, мне не очень-то верится в то, что основной задачей этих наноботов является забота о здоровье людей. Будь это так, что им делать в грязи?
– Случайность? – предположил Игорь Петрович.
Орсон скривился и помахал растопыренной пятерней:
– Вы ведь антрополог. Вот и представьте, вы вскрываете древнее захоронение и находите там новенький компьютерный планшет. Мог он оказаться там по чистой случайности?
– Я бы, наверное, предположил, что захоронение было вскрыто до нас. И тот, кто это сделал, оставил там планшет.
– Зачем?
– Просто ради шутки.
– Глупая какая-то шутка. Бессмысленная. Ведь даже неспециалисту ясно, что планшет подложили намеренно.
– С какой целью?
– Не знаю. Но она определенно была.
– Вы хотите сказать, что эти наноботы были кем-то намеренно нам подкинуты?
– Нет, я вовсе не это имел в виду. В наш мир наноботы могли попасть по чистой случайности. Да, скорее всего, так оно и было. Образование пространственно-временных разломов никем не контролируется. Не случайно то, что наноботы попали к нам, растворенные в жидкой грязи, а не в стерильно вакуумной упаковке. Что, согласитесь, было бы естественнее и правильнее для медицинских наноботов.
– То есть они были созданы для какой-то иной, не медицинской цели?
– Я просто не вижу причин, почему нужно сажать медицинских нанороботов в грязь. – Орсон беспомощно развел руками. – Быть может, воздействие, которое они оказали на ваши организмы, явилось чем-то вроде побочного эффекта? Скажем, случайно наткнувшись на дефектные клетки, наноботы их уничтожили. Или исправили их программу.
– На генетическом уровне?
– А почему бы нет?
– Чем же они руководствовались при этом, если не медицинскими целями?
– Да чем угодно, – взмахнул рукой Орсон. – Например… чувством прекрасного! Которое оказалось покороблено и оскорблено присутствием дефектных клеток.
– У наноботов не может быть чувства прекрасного, – с сомнением поджал губы Игорь Петрович.
– Не может, – согласился Орсон. – Зато оно, скорее всего, имеется у их создателей… А что, отличная идея! – неожиданно оживился квестер. – Скажем, цивилизация, достигшая в своем развитии заоблачных высот, создала суперпрограмму, которая должна выявлять и с помощью специальных наноботов приводить в порядок все, что искажает некий Универсальный Критерий Прекрасного. В дальнейшем – просто УКП. Представители этой замечательной цивилизации живут себе и, как вы, русские, говорите, в бороду не дуют…
– В ус, – поправил англичанина Игорь Петрович.
– Что? – не понял тот.
– Говорят: в ус не дуют.
– Ладно, пусть будет в ус… Кстати, что это значит? Зачем нужно дуть в ус?
– В ус дует человек, который сильно взволнован или нервничает. У него от резкого, прерывистого дыхания ус шевелится.
– Занятно, – мельком улыбнулся Орсон. – Ну, в общем, после создания автоматической автономной системы контроля за УКП представителям нашей сверхцивилизации все стало глубоко фиолетово. Они живут себе, получая от жизни все сто двадцать пять удовольствий, а система контроля саморазвивается и совершенствует окружающий мир, максимально приближая его к УКП. Затем случается пространственно-временной разлом, и часть этой системы контроля попадает в наш мир. Где для нее работы – непочатый край! Выходит, ежели наноботам и киберпаукам предоставить в достаточном количестве сахар-рафинад, то они живенько превратят нашу запаршивевшую планетку в цветущий сад!
Игорь Петрович улыбнулся. По-доброму, как старый друг, которому о собеседнике известно если не все, то очень многое. Даже такое, о чем порой и жене не говорят.
– Крис, вы любите фантастику?
– Да, конечно, – не задумываясь и не испытывая ни малейшего неудобства или смущения, ответил Орсон.
– Я тоже, – кивнул Игорь Петрович. – Поэтому меня ваше объяснение вполне устраивает. Однако боюсь, что другим оно может прийтись не по душе.
– Ну, это уже их проблема, – улыбнулся Орсон. – Тот, кому не нравится мое объяснение, всегда может предложить свое. Я ничего не имею против. Мой вариант как минимум выходит живым из-под лезвия Оккама. А когда закончится Сезон Катастроф, я смогу написать забойный эн-эф-роман. Что меня напрягает, так это то, что бомжи совершенно не соответствуют Универсальному Критерию Прекрасного. – Квестер с озабоченным видом покачал головой. – Что-то тут определенно не вяжется.
– А почему, собственно, они должны быть как-то связаны? – спросил Игорь Петрович.
– Не знаю, – честно признался Орсон. – Но поскольку все мы тут, похоже, крепко застряли, нам, по-видимому, придется разбираться как с теми, так и с другими. И тут главное – не напортачить. А то ведь может получиться, что мы ударим по одной чаше весов, а другая при этом взлетит высоко вверх.
Биолог двумя ладонями попытался изобразить то, о чем говорил. Вообще-то, эта тема не была ему особенно близка. Он лишь повторял то, что услышал от Осипова. И ему не хотелось затягивать это обсуждение. Чтобы вдруг не ляпнуть какую-нибудь глупость, за которую потом пусть и не придется отвечать, но все равно будет мучительно стыдно. Бомжи ему в принципе были неинтересны. Как вид. Он бы предпочел, чтобы их здесь вовсе не было. Наноботы и киберпауки, по мнению Орсона, являлись куда более значительными и яркими проявлениями аномальности, которыми и следовало заняться вплотную. Но поскольку бомжи все же находились в одной с ними аномальной зоне, из которой к тому же не существовало выхода, просто так списывать их со счетов было нельзя. Однако можно было препоручить их заботам, ну, скажем, того же Камохина. Игорь обеспечивал безопасность группы, а бомжи, как ни крути, представляли собой вполне реальную угрозу. К тому же грязную и вонючую. Неизвестно еще, какую заразу можно от них подцепить. Да особенно-то и выяснять не хотелось.