Ласков посмотрел им вслед и отвернулся. Солнце висело над высочайшим пиком Ирана, и его лучи, приходя в Месопотамию, превращали землю из серой в золотистую. Ветер стих, и лишь кое-где над топкой равниной кружили облачка пыли. Глядя вниз, Ласков видел транспортные самолеты, дымящуюся гостиницу, руины Вавилона и устроившуюся между ними арабскую деревушку. На другом берегу теснились домики еврейской деревни, к которой медленно плыл огромный, белый, похожий на раненую морскую птицу «конкорд».
– Невероятно, – проговорил он.
– Невероятно, – согласился Дэнни Лавон.
Ласков надеялся, что она там, на борту. Крылья самолета уже скрылись под водой, значит, времени у них совсем немного. Он переключился на частоту «Эль-Аль».
– «Конкорд-02». Это «Гавриил-32». Ты меня слышишь? Эвакуируйтесь! Срочно эвакуируйтесь, черт бы вас побрал!
Ответа не было. Сзади к тонущему лайнеру приближались пять резиновых плотов. Интересно, знает ли о них Беккер, подумал Ласков. Большой помощи от них не было, но по крайней мере они могли бы взять часть раненых. Остальным придется добираться до берега самим, если у них есть спасательные жилеты. Какого черта? Почему они не эвакуируются?
Ласков переговорил с майорами и пилотами обоих «Си-130». Каждый предлагал собственное объяснение, но никто не знал, как поступить. Башковитые ребята в штабах Тель-Авива разработали планы действия в чрезвычайных ситуациях, но даже они не предусмотрели такой возможности. Пожалуй, ближе других к решению проблемы подошел майор Барток, выславший плоты. Командир отделения в Умме рекрутировал местных жителей, и многие отправились на перехват «конкорда» на утлых лодчонках.
* * *
Министр иностранных дел кивнул:
– Потери неизбежны, но другого выхода у нас нет. Давайте эвакуироваться.
– Минутку.
Беккер неотрывно наблюдал за маневрами Ласкова. Резкий поворот. Поворот вправо. Он посмотрел на потухшую, «мертвую» панель. Двигатели умолкли. Генератор отключился. Аккумуляторы под водой. Гидравлические помпы вышли из строя. И все же остался еще один источник энергии, о котором он почему-то позабыл. Беккер опустил руку под сиденье и потянул рычаг, которым никогда в жизни не пользовался и не хотел пользоваться в воздухе. Не электрическая гидравлическая помпа активировалась сама, крышка на брюхе лайнера открылась, выпуская небольшой пропеллер.
Пропеллер закрутился и оживил генератор. Стрелки на нескольких индикаторах пришли в движение. Действуя как аварийная гидравлическая помпа, пропеллер также подал давление в некоторые системы. Самолет получил энергию от водяного колеса. Шаг, продиктованный отчаянием. Если бы Кан сидел на своем месте, то, наверное, сказал бы, что все выглядит очень даже неплохо.
Беккер знал, что в его распоряжении всего несколько секунд, что вода вот-вот остановит и аварийную систему. Электроприборы уже выходили из строя, но гидравлическое давление пока не падало. Он повернул штурвал, и элерон правого борта опустился, тогда как элерон левого поднялся. Правое крыло ушло под воду, а левое начало поворачиваться.
Министр схватил его за плечо:
– Давид! Я же сказал…
– Подождите!
«Конкорд» начал двигаться, разворачиваться вправо. Теперь его сносило к западному берегу. Впереди Беккер видел земляной причал Уммы. План заключался в том, чтобы достичь этого причала.
Самолет теперь не только сносило вниз, но и поворачивало. Вода наполняла лайнер быстрее. Беккер с такой силой сжал штурвал, что побелели костяшки пальцев. Поглядывая на приборную панель, он видел, что вслед за электрикой отказывает и гидравлика. Индикаторы мигали, элероны начали выпрямляться и вскоре снова заняли горизонтальное положение, напоминая плавники дохлой рыбы. Беккер выругался по-английски.
Тем не менее поворот произошел, и теперь все зависело от того, какая из сил – инерции или реки – возьмет верх.
Разумеется, движение в воде отличается от движения в воздухе, и вскоре «конкорд» опять занял положение наименьшего сопротивления, при котором его нос и хвост расположились параллельно течению. И все же они приблизились к берегу, и более сильное течение придало лайнеру немного дополнительной плавучести. У Беккера появилась надежда, что они дотянут до земляного выступа.
За спиной у него послышались радостные возгласы и аплодисменты. Беккер оглянулся и увидел вбежавшего в кабину Якова Лейбера.
– Что там такое?
– Коммандос! Они нас догнали! Плывут рядом.
Министр иностранных дел вопросительно посмотрел на Беккера:
– Наверное, стоит попытаться эвакуировать раненых.
– Всем оставаться на местах, – приказал Беккер. – Никаких перемещений. Стоит нам осесть на хвост еще на пять градусов, и нас унесет на середину реки.
Лейбер осторожно вышел из кабины и передал распоряжение командира. Все притихли.
Слева появился плот с майором Бартоком, который кричал что-то насчет эвакуации. Беккер покачал головой и жестом показал, что положение лайнера крайне неустойчивое.
Барток понимающе кивнул и поднял вверх большой палец.
До причала оставалось примерно сто пятьдесят метров, что составляло две длины «конкорда». По обе стороны от лайнера скользили примитивные лодки, гуфа, и Беккер мог видеть лица евреев, предки которых прожили здесь, на чужбине, многие сотни лет. Он вдруг почувствовал, что все испытания сейчас закончатся, что беды и несчастья остались позади. Беккер не знал, откуда взялось такое чувство, но впервые за последние дни им овладело полное спокойствие. Глядя через разбитое стекло на покрытую легкой рябью гладь реки, ощущая ветерок на влажном от пота лице, Беккер улыбнулся и вдруг заметил, как «конкорд» наклонился вправо. Возможно, это была оптическая иллюзия, вызванная игрой света. Возможно, их подхватило какое-то прибрежное течение.
Правое крыло «конкорда» скользнуло по берегу, прочерчивая широкую дугу, захватившую и несколько глинобитных лачуг. Самолет резко развернуло вправо, и он, продолжая движение, стал все сильнее крениться на левый борт.
Выдающаяся в реку земляная насыпь быстро приближалась. Стоявшие на ней люди, коммандос и солдаты, отступили назад и подались в стороны, но никто не ушел. Сначала в насыпь ткнулся обтекатель лайнера, похожий на древнеримский корабельный таран. Причал задрожал и рассыпался – древние глиняные кирпичи не выдержали удара. Прямо перед Беккером, на расстоянии менее метра, возникли чьи-то ботинки, «конкорд» медленно опустился, и Беккер почувствовал, как шасси, точнее, то, что осталось от него после спуска с холма, встало на грунт.
Люди облепили самолет со всех сторон. Он слышал, как они карабкаются на фюзеляж, ползут по крылу, открывают двери. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то обнимался. Все это Беккер воспринимал весьма смутно. Он и сам не знал, как оказался вдруг на причале, но помнил, что отдавал честь своему самолету, когда кто-то взял его за руку и увел с насыпи.