Странно, почему же он не падает, почему парит в воздухе – словно кто-то подвесил его над рекой? И вдруг резкий зеленый огонь ударил опаляющей болью – все вновь приобрело нормальную скорость, словно он только что проснулся, вырвавшись из заколдованного сна.
Добкин услышал всплеск, и мутный Евфрат сомкнулся над ним.
* * *
Хоснер решил не возвращаться на израильские позиции. Место было слишком открытое, и арабский снайпер наверняка уже обнаружил его. Но оттуда, где он лежал, зарывшись в землю, ему никак не удавалось вести эффективный огонь по сторонам – доступной казалась только территория впереди. Прицел невозможно было использовать с достаточной эффективностью, а кроме того, боеприпасы подходили к концу.
Автоматная очередь сбила каблук с его ботинка, и нога непроизвольно, спазматически дернулась. Выругавшись, Хоснер поднял голову. Попытался прицелиться, но снайпер в своей норе оказался невидимкой. Пехотная группа переключилась на нетрассирующую стрельбу и начала стрелять наугад. Хоснер заметил, как напарник снайпера двинулся по склону, очевидно, чтобы доставить точные данные о местонахождении израильтянина. Хоснер, прицелившись, выстрелил, и враг, а это был Сафар, осел на землю, держась рукой за бок.
Мурад нажал на крючок, и Хоснер почувствовал, что его как будто ужалила пчела. Он развернулся в сторону снайпера и выстрелил по его неясному силуэту именно в тот момент, когда тот исчез в норе. Ухо стало теплым и влажным, и Хоснер прижался к стене тесного и неглубокого укрытия. Внезапно вспомнилась Мириам. Все, с него хватит. Хоснер ничего не понимал и в то же время не мог не чувствовать, что ашбалы по обе стороны от него приближаются к вершине. Обернувшись, Хоснер крикнул, пытаясь перекрыть стрельбу:
– Хабер!
Ответа не последовало. Он позвал снова:
– Хабер!
Наоми подняла глаза. Залитая кровью голова Брина все еще лежала у нее на коленях. Девушка вспомнила, что Хоснер был здесь несколько минут назад, но не знала, что же с ним случилось дальше. Услышала, что он зовет ее, но не ответила.
Хоснер сорвал с себя рубаху и обернул ею прибор ночного видения. Перевернул винтовку и схватился за раскаленный глушитель. Поднялся, размахнулся и изо всех сил подбросил винтовку в воздух. Она перелетела через разрушенную сторожевую башню и упала в мягкую пыль недалеко от Наоми Хабер. Девушка услышала звук падения, который словно вывел ее из оцепенения. Она поняла, что надо делать.
Наоми опустила голову и поцеловала Натана Брина в окровавленный лоб.
* * *
Приказ о начале финальной операции прошел по периметру оборонительной линии, и тщательно отрепетированная акция получила исходный импульс. Все уловки и самодельное вооружение, выглядевшие столь хитрыми и затейливыми при дневном свете, сейчас подвергались испытанию на прочность и надежность, и темнота порождала множество сомнений.
Метрах в ста от них прозвучал чужой голос:
– Сюда! Здесь брешь в укреплении! Сюда! За мной!
Два отряда ашбалов, всего восемнадцать человек, потянулись на призывный клич. Они наступали, поднимаясь вверх по холму, следуя команде повелительного голоса. Никто в них не стрелял. Ашбалы подошли на расстояние пятидесяти метров к явно покинутым людьми брустверам. Еще несколько секунд, и они окажутся внутри оборонительного периметра, за ограждениями – тогда бой можно считать законченным.
Голос скомандовал снова:
– Сюда! Быстро! Наверх!
Если арабы и заметили в горячке стрельбы, что голос имеет слегка металлическую окраску и что палестинский акцент не совсем точен, они все равно не осознали этого факта и не отреагировали на него. Очевидно, кто-то из командиров говорит в мегафон. Они продолжали двигаться по направлению к голосу, звучавшему так близко от израильской линии обороны.
Ибрагим Ариф лежал под прикрытием бруствера в крошечном окопе и кричал в микрофон:
– Быстро! Все наверх! Сюда!
А громкоговоритель, установленный в тридцати метрах перед насыпью, гнал арабов вперед:
– Быстро! Вверх и на ту сторону! Стреляйте! Стреляйте! Смерть Израилю!
Ашбалы выпрямились, подняли головы и с криком «Смерть Израилю!» бросились вперед.
Каплан, вырвавшийся наконец из лазарета, Маркус и Ребекка Ливни, молодая стенографистка, только что получившая «АК-47», открыли огонь. Каждый из них расстрелял по два тридцатизарядных магазина.
Ашбалы застыли как вкопанные, парализованные недоумением и страхом. Их ряды прошивали автоматные очереди. Люди падали один на другого, словно соломенные чучела. Эта потеря оказалась самой крупной с начала действий, и она оставила чрезвычайно заметную брешь в атаке.
* * *
Эсфирь Аронсон уговаривала каждого, кого встречала в темноте, выслушать ее. Берг приказал выклянчить, занять или украсть. Выклянчить не получалось. Все были слишком поглощены собственными проблемами, чтобы беспокоиться о стратегических замыслах атаки с тыла. Каждый, кто выслушивал ее, сочувствовал, но этим дело и ограничивалось. Она отчаянно искала глазами Хоснера. Хоснер мог дать простой приказ, и тогда бы она получила то, в чем так нуждалась. Но никто не знал, где командир. Пропал. Возможно, убит.
Эсфирь стала свидетельницей того, как успешно сработал трюк с мегафоном. На западном склоне ничего подобного не было. Ей нужно оружие. Девушка побежала туда, где Маркус и Ребекка Ливни осторожно пробирались через брустверы и завалы, чтобы подобрать оружие убитых врагов. Прикрывал их Каплан. Эсфирь Аронсон промчалась мимо Каплана, перепрыгнула через окоп и бруствер, проскользнула между зубьев засеки мимо удивленных Маркуса и Ливни.
– Простите! – закричала девушка. – Мне нужны винтовки на западный склон! Они там атакуют!
Она быстро продвигалась между мертвыми и еще живыми, проворно снимая патронташи и сумки, загруженные боеприпасами. Хватала в темноте автоматы, чаще попадая рукой не на приклад, а на еще горячий ствол. И руки, и все тело ее горели и уже не выдерживали тяжести – столько оружия навалила Эсфирь на свои плечи.
Маркус и Ливни подбежали к Аронсон и начали помогать ей. Маркус постоянно кричал, чтобы смотрели, нет ли живых, но Эсфирь, казалось, не слышала или не обращала внимания на его призывы. Маркус же застрелил человека, который протянул руку к своему оружию, когда почувствовал, что его пытаются отнять.
– Спасибо! – громко крикнула Аронсон и исчезла за насыпью вместе со своим невероятным грузом.
Маркус и Ливни под прикрытием огня Каплана быстро собрали оставшиеся автоматы. Микрофон продолжал кричать:
– Назад! Назад! Осторожно, товарищи! Евреи хорошо вооружены! Отступаем!
И арабы послушно исполняли приказ невидимого командира.
* * *
Наоми Хабер зарядила «М-14» и внимательно вгляделась в глазок прицела. Весь склон оказался покрытым ползущими фигурами. Девушка осмотрела склон чуть ниже своей позиции и увидела Хоснера – тот неподвижно лежал в укрытии. Убит? Определить трудно. Чтобы перекинуть винтовку на такое расстояние, ему наверняка пришлось подняться на ноги. И арабский снайпер, конечно, увидел его.