— Собираюсь пройтись в парадном шествии в честь Колумба, но в понедельник работаю, — ответил я.
— Ты? Пойдешь на парад?!
— Да нет, конечно. Это я сказал капитану Парези. Сообщил ему, что моя мать — итальянка и мне придется провезти ее в кресле-каталке в колонне марширующих.
Харри рассмеялся:
— И он купился на это?
— Нет. Но предложил подменить меня и лично толкать кресло-каталку.
— Я думал, твои родители во Флориде.
— Так оно и есть.
— И что твоя мать — ирландка.
— Именно так. И теперь мне срочно нужно найти себе мать-итальянку, чтобы Парези было кого везти в каталке по Коламбус-авеню.
Харри снова засмеялся и повернулся к своему компьютеру.
Харри Маллер, подобно большинству сотрудников Управления полиции Нью-Йорка, работающих в отделе Ближнего и Среднего Востока, занимается наблюдением за «лицами, представляющими оперативный интерес», что, если пользоваться политкорректной терминологией, означает мусульманское сообщество; я же по большей части занят допросами и вербовкой информаторов.
Значительная часть моих информаторов — отъявленные лжецы, полные засранцы и недоумки, которым нужны либо деньги, либо гражданство, или же хочется нагадить кому-то из собственного тесно спаянного сообщества. Мне нередко удается добиться чего-то реального, но тогда приходится делиться услугами этого парня с ФБР.
Опергруппа состоит по большей части из агентов ФБР и детективов Управления полиции Нью-Йорка, а также отставных сотрудников вроде меня. Помимо этого к нам откомандированы люди из других федеральных агентств, таких как Служба иммиграции и таможня, управление порта, полиция штатов и так далее, — их слишком много, чтобы перечислить или запомнить все.
В состав нашей сборной опергруппы входят также люди, больше похожие на призраков, — я имею в виду ЦРУ.
Я проверил свою е-мейл и обнаружил три сообщения. Первое было от моего босса, Тома Уолша, специального агента и нашего шефа, который занял пост руководителя АТОГ, после того как прежний босс, Джек Кениг, погиб во Всемирном торговом центре. В сообщении говорилось:
Конфиденциально. Напоминание: в свете возможных грядущих осложнений с Ираком необходимо уделять особое внимание выходцам из Ирака, проживающим в конусе.
«Конус» означал континентальные Соединенные Штаты. Под «осложнениями» понималась война. Остальное расшифровывалось: «найти иракца, которому мы могли бы пришить террористическую угрозу США, чтобы облегчить жизнь ребятам в Вашингтоне, прежде чем они начнут сыпать бомбы на Багдад».
Далее сообщение гласило:
Главной угрозой и главным объектом остается УБЛ, особое внимание контактам УБЛ-СХ. Совещание по этому вопросу — на следующей неделе. Явка обязательна. Уолш, СА-Ш.
Разъясняю для непосвященных: УБЛ означает Усама бен Ладен, хотя его зовут Осама, что дает аббревиатуру ОБЛ. Однако кто-то уже давно предложил транслитерацию этого арабского имени как «Усама», что тоже правильно. Средства массовой информации, поминая этого мерзавца, используют по большей части имя Осама, тогда как разведка все еще именует его УБЛ. Но это один и тот же засранец. СХ — это Саддам Хусейн. СА-Ш означает «специальный агент и шеф опергруппы».
Следующее послание было от другого моего начальника, уже упомянутого выше Винса Парези, капитана УП Нью-Йорка, откомандированного в распоряжение АТОГ, чтобы держать под постоянным приглядом трудновоспитуемых полисменов, которые не очень любят играть в одной команде со своими приятелями из ФБР. Я вхожу в их число. Капитан Парези заменил капитана Дэвида Стейна, который, так же как Джек Кениг, погиб — вернее сказать, был подло убит — год и месяц назад во Всемирном торговом центре.
Дэвид Стейн был отличный мужик, и мне его здорово не хватает. Джек Кениг, несмотря на все свои недостатки и те проблемы, которые возникали в наших взаимоотношениях, был настоящим профессионалом, жестким, но справедливым начальником и большим патриотом. Его тело так и не нашли. И тело Дэвида Стейна тоже.
Еще одно тело, так и не обнаруженное в развалинах Всемирного торгового центра вместе с двумя тысячами других трупов, принадлежало Теду Нэшу, офицеру ЦРУ, чудовищно тупому уроду и смертельному врагу вашего покорного слуги.
Мне, конечно, хотелось бы вспомнить что-то более приятное в связи с этим говнюком, но в голову приходила только одна фраза: «Хорошо, что мы от него избавились».
Этот парень имел еще и скверную привычку возвращаться с того света — успел это проделать по крайней мере один раз, а без официального опознания трупа рановато откупоривать шампанское.
Как бы то ни было, послание капитана Парези сотрудникам Управления полиции Нью-Йорка и АТОГ гласило:
Всем усилить наблюдение за иракцами, которые были нам полезны в прошлом. Также следует привлечь и допросить иракцев, занесенных в списки подозреваемых и находящихся под надзором. Особое внимание уделять иракцам, имеющим связи и контакты с выходцами из других исламских стран, то есть саудитами, афганцами, ливийцами и т. д. Расширить действия по устройству засад, наблюдению и слежке за мечетями. Совещание через неделю. Явка обязательна. Парези, КПТ. УП Н-Й.
Кажется, кое-что начало проясняться.
В это трудно поверить, но еще совсем недавно, когда мы пытались определить суть своей повседневной работы, наши взаимные послания формулировались более осторожно, чтобы не создалось впечатление, будто мы плохо относимся к исламским террористам или стараемся им как-то насолить. Но это быстро переменилось.
Третье сообщение было от моей жены, Кейт Мэйфилд, которую я прекрасно видел — она сидела за столом в своем отсеке, за перегородкой, разделявшей сотрудников Управления полиции Нью-Йорка и ФБР, работающих на нашем двадцать шестом этаже. Моя жена — прелестная женщина, но даже если бы она таковой не являлась, я бы все равно ее любил. Вообще-то, будь она не красива, я бы ее просто не заметил, так что это вопрос спорный.
Сообщение было такое:
Давай смоемся пораньше, поедем домой, займемся сексом, я тебя угощу хот-догом под соусом чили и приготовлю выпить, пока ты в одних трусах будешь пялиться в телевизор.
А если честно, в послании говорилось:
Давай отправимся на уик-энд в романтическое путешествие — поедем на мыс Норт-Форк дегустировать вино. Я закажу номер в гостинице и завтрак. Целую, Кейт.
За каким это чертом мне тащиться куда-то дегустировать вино? Оно повсюду одинакового вкуса. К тому же гостиницы, где завтрак включен в стоимость номера, обычно полное дерьмо: полуразвалившиеся и грязные заведения с ванными девятнадцатого века и скрипучими кроватями. К тому же приходится завтракать вместе с другими постояльцами, обычно всякими свиньями-юппи из северной части Уэст-Сайда, которые только и делают, что обсуждают раздел «Искусство и досуг» в «Нью-Йорк таймс». Как только я слышу слово «искусство», сразу хватаюсь за пистолет.