Нассау-Пойнт, Лонг-Айленд, 2 августа 1939 г.
Рузвельту, президенту Соединенных Штатов,
Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
Сэр… может оказаться возможным осуществление цепной ядерной реакции в значительной массе урана, в результате которой будут выделены огромные объемы энергии и большое количество новых элементов, подобных радию… с помощью чего, дорогой господин президент, может оказаться возможным получить мощь громадной разрушительной силы.
Альберт Эйнштейн
После ужина в плавучем ресторане мы с Кейт поехали в сторону Ориент-Пойнт на восточной оконечности мыса Норт-Форк, которым кончается остров Лонг-Айленд.
Небо местами затянули облака, но можно было разглядеть звезды, которые я редко вижу на Манхэттене.
Норт-Форк — продуваемый всеми ветрами кусок земли, довольно красивый, если таковым может быть совершенно голый берег. С севера его омывают воды Лонг-Айленд-саунд, с юга — Гардинерс-Бэй, а с востока — Атлантического океана.
Поскольку окружающая полуостров вода долго хранит остатки летнего тепла, осенью здесь необычно тепло для таких широт. Именно этот микроклимат плюс, вероятно, глобальное потепление стали причиной недавно посаженных тут виноградников, в результате чего последовал резкий наплыв туристов, что кардинально изменило обстановку и впечатление от этих мест.
Мальчишкой я проводил здесь с родителями лето совместно с другими не слишком состоятельными семьями, которые не могли себе позволить дорогие курорты вроде Хэмптона или специально избегали мест, забитых толпами отдыхающих.
Одной из таких дерзких и самоуверенных личностей был Альберт Эйнштейн, проводивший лето 1939 года в местечке под названием Нассау-Пойнт, и поскольку тут нечем было особенно заняться, у него, видимо, оставалось много времени на размышления. И вот в один прекрасный день, подталкиваемый другими физиками, он написал письмо Франклину Рузвельту — теперь оно называется «Письмо из Нассау-Пойнт», — в котором настоятельно советовал президенту всерьез заняться созданием атомной бомбы, пока нацисты не создали свою. Остальное, как говорится, уже история.
Поразмыслив о микроклимате и глобальном потеплении, я предложил Кейт:
— Поедем искупаемся голышом.
Она повернулась ко мне и возразила:
— Уже ведь октябрь, Джон.
— Следует воспользоваться глобальным потеплением, — сказал я, — прежде чем им начнут пользоваться все остальные. Через десять лет здесь вырастут пальмы вместо виноградников и в октябре сюда будут приезжать тысячи людей — понежиться на солнышке.
— Тогда давай вернемся сюда через десять лет. Тогда и поплаваем.
Я ехал по шоссе двадцать пять, старой дороге еще колониальных времен, известной под названием Кингз-хайвей, когда здесь хозяйничали британцы, то есть до революции. Вдоль дороги, среди подступавших к ней с севера утесов, виднелись старые белые дощатые дома и недавно построенные летние домики из кипариса и стекла. Мне, в сущности, никогда не хотелось стать богачом, однако время от времени я подумываю, не устроить ли еще одну революцию, чтобы я мог заграбастать себе летний дом какого-нибудь биржевого маклера, стоящий у самого берега. Я бы, конечно, отдал его назад через несколько лет, но от этого эксперимента выиграли бы все.
Мы уже почти доехали до Ориент-Пойнт, и впереди показался причал, от которого ходят паромы в Нью-Лондон, штат Коннектикут, а за ним запретная зона для служебных судов, приходящих с острова Плам, где размещается секретный Центр болезней животных.
Это, конечно, тут же заставило меня мысленно возвратиться в то лето, когда я проходил здесь реабилитацию после огнестрельных ранений и оказался замешан в странную историю с самоубийствами, вместо того чтобы следить, как затягиваются дырки, проделанные во мне пулями. И еще я тогда связался с женщиной по имени Эмма Уильямс, о которой до сих пор нередко вспоминаю.
Вследствие этого я также оказался в тесном контакте с другой дамой, Бет Пенроуз, детективом из окружного управления полиции, — ее назначили расследовать это дело. Знакомство с Бет предшествовало знакомству с Кейт или даже немного совпало по времени. Так что остров Плам и Бет Пенроуз не слишком часто всплывали на поверхность, когда мы с Кейт обсуждали прежние времена.
И еще — работая над этим делом, я впервые встретил мистера Теда Нэша из Центрального разведывательного управления, и эта встреча впоследствии оказала колоссальное воздействие на мою жизнь и, как потом выяснилось, на его — тоже. Он ушел в мир иной раньше меня, так что больше обо мне не думает, а вот я его то и дело вспоминаю.
И еще одно. По какому-то невероятному капризу судьбы Тед Нэш первым познакомился с Кейт, и я всерьез подозреваю, что между ними что-то было — до того как на горизонте появился я.
Поэтому у меня иногда возникает такая дикая фантазия — мысль, что Нэш выжил во Всемирном торговом центре и мы с ним еще встретимся. Фантазия развивается дальше, переходит в словесную перепалку, в которой я, конечно же, побеждаю, за чем следует физическая конфронтация — никакой стрельбы! — в результате чего я сбрасываю его с обрыва или с крыши небоскреба или просто сворачиваю ему шею и наблюдаю, как он подыхает в муках.
— Ты о чем задумался? — спросила Кейт.
Я оторвался от своих счастливых мечтаний и ответил:
— О том, какое это красивое место — наш мир.
— Как, ты сказал, тебя зовут?
— Не груби. Я просто пытаюсь создать себе настроение… ну, особое настроение.
— Отлично, — одобрила она и предложила: — А давай вернемся в гостиницу и займемся любовью.
Я немедленно совершил стремительный разворот, чуть не завалив машину на бок, и утопил акселератор в пол.
— Помедленнее, — сказала она.
Я чуть отпустил педаль газа. Как утверждает старая поговорка, женщине для секса нужна причина, мужчине — только место. Именно в этом настроении я быстренько свернул направо, под надпись «Парк Ориент-Бич».
— Куда это ты направился?
— В одно романтическое местечко.
— Джон, давай вернемся в гостиницу!..
— Это место ближе.
— Перестань, Джон! Мне не нравится заниматься этим на улице.
А мне все равно, где этим заниматься, лишь бы заниматься. К тому же моя карманная ракета уже четко и ясно указывала именно это направление.
Я продолжал мчаться по темной дороге, протянувшейся вдоль узкого полуострова сквозь заросли тростника и высокой травы. Потом дорога расширилась, и я увидел слева прогалину в зарослях, куда и свернул по дорожке, ведущей прямо к воде. Включив передний мост, я поехал дальше по болотистой почве, пока мы не достигли небольшого песчаного пляжа на берегу Гардинерс-Бэй.