— Это подразумевалось.
— Джон, мне кажется, он напуган.
Я обдумал это предположение.
— Пожалуй, ты права. А ты забыла сообщить ему о том, что́ мы обнаружили в морге.
— Я как раз собиралась это сделать, но он отключился. Ну и черт с ним.
И мы продолжили свой путь на юг по шоссе пятьдесят шесть. В молчании.
Я мысленно все время возвращался в морг, к лежащему там Харри, мертвому и голому, и меня тут же начинало мутить. Отняли у человека жизнь, за просто так, поскольку он что-то увидел или услышал, чего ему не полагалось ни видеть, ни слышать.
Это было уже не бешенство — я перешел эту границу, — а неистовая ярость, направленная на убийцу. Но требовалось сохранять полное хладнокровие и расследовать дело до логического конца. И тогда уж отыграться по полной.
Мы проехали Колтон, потом Саут-Колтон. Заправочная станция Руди была закрыта, и я решил, что он отправился в за́мок своего хозяина, писая по дороге в штанишки.
Потом показался знак, приветствующий въезжающих в Адирондакский парк, и очень скоро деревья вокруг стали выше и толще, а дорога — темнее.
Через несколько минут я сказал Кейт:
— Что касается убийства — это лежит на поверхности. Но тут еще что-то происходит, чего мы пока не видим.
— Что, например? — спросила она после некоторого раздумья.
— Единственное, чего добился Мэдокс, имитируя несчастный случай на охоте вдали от своей территории, — это выигрыша во времени.
— Чтобы спрятать улики?
— Нет. В итоге все они в любом случае указывают на него. И если он старался выиграть время — это все, чего он добивался.
— О'кей, но зачем?
— Бэйн Мэдокс, — принялся я объяснять, — не связывается с безрассудными предприятиями. Единственное, что могло бы объяснить убийство им федерального агента, который, как известно ФБР, находился на его территории или рядом с ней: последующее расследование его совершенно не волнует. А единственное разумное объяснение такого положения — это то, что очень скоро должно случиться нечто гораздо более важное для Бэйна Мэдокса, чем обвинение в убийстве. — Я посмотрел на нее: — И что это может быть?
— Ага… поняла…
— Знаю, что поняла. Так скажи вслух.
— Что-то ядерное.
— Вот-вот. Думаю, у этого малого имеется ядерное устройство. Именно это пытался сообщить Харри. И я ему верю.
— Но… зачем? Что?..
— Не знаю. Может, он хочет взорвать что-то в Багдаде. В Дамаске. В Тегеране.
— Это притянуто за уши, Джон. Нам нужно больше информации. Больше свидетельств, улик, доказательств.
— Правильно. И мы можем их получить быстрее, чем нам представляется.
Она не ответила.
Было уже темно, когда мы добрались до жалкого городишки под названием Рэй-Брук — недалеко от аэропорта, куда прилетели утром.
Недалеко-то недалеко, но мы выбрали самый длинный путь, чтобы туда добраться, а по пути выяснили обстоятельства, которых не было на экранах наших радаров, когда в девять утра мы явились в дом двадцать шесть по Федерал-плаза.
Именно таким образом и проходят иногда дни на нашей работе. Бо́льшая их часть протекает без всяких событий, но иногда — например 11 сентября 2001 года — все вдруг резко переворачивается с ног на голову.
Сегодня, в День Колумба, я потерял друга, ввязался в склоку с собственным начальником и повстречался с чокнутым типом, который, может быть, задумал преподнести всем нам ядерный сюрприз.
В следующий День Колумба, если доживу, отправлюсь на игру с участием команды «Янки».
Мы нашли региональное управление полиции штата и полицейские казармы на окраине городка. Я свернул на парковочную площадку и спросил у Кейт:
— Куда паркуемся? На стоянке для казенных машин? Для простых визитеров? Или для морально изувеченных?
— Для персон нон грата.
Такой стоянки тут не было, так что я поставил машину на площадку для казенного транспорта. Мы вылезли и пошли к большому современному дому из красного кирпича с кедровой отделкой. Вывеска над парадной дверью гласила: «Управление полиции штата Нью-Йорк. Отдел Б».
Мы вошли в вестибюль и представились дежурному сержанту, который, видимо, ждал нас весь день.
Он позвонил по интеркому майору Шефферу и попросил нас подождать.
По вестибюлю сновали местные полицейские в своих серых куртках военного образца, перепоясанные ремнями и портупеями, с кобурами и в шляпах типа «медвежонок Смоки». Форма, которая, кажется, не менялась с тех пор, когда Тедди Рузвельт был еще губернатором штата Нью-Йорк. [19]
Еще я заметил, что все эти парни, и даже женщины, очень высокие, и спросил Кейт:
— Как ты думаешь, их тут таких специально разводят?
Помещение было вычищено и вылизано, как и подобает полувоенной организации, каковой полиция и является, а единственным сходством с Управлением полиции Нью-Йорка был плакат «Не курить».
На столике сбоку лежала пачка буклетов и брошюрок, и Кейт, не способная устоять перед возможностью ознакомиться с подобного рода макулатурой, взяла одну и прочитала вслух:
— «Отдел Б — самое северное подразделение полиции штата. Патрулирует самую большую территорию — восемь тысяч девяносто одну квадратную милю, — в которую входят наиболее малонаселенные округа штата; расстояния здесь огромные, а зимы длинные».
— Они что, хвалятся или жалуются?
Она продолжила чтение:
— «Патрулирование северных районов штата предполагает особую подготовку и закалку, что означает привычку полагаться на собственные силы, поэтому полицейские отдела Б известны своей способностью справляться с любой ситуацией с минимальной помощью извне».
— Ключевое слово «минимальная». Минимальная помощь. Может, это значит, что мы тут не ко двору?
— Не исключено, если возьмешься править их грамматику. «В дополнение к таким обычным задачам, как расследование несчастных случаев и преступлений, совместное патрулирование с полицией соседних штатов и направление отдельных групп на границу с Канадой, они часто сталкиваются с ситуациями, когда требуется отыскать заблудившихся туристов, эвакуировать пострадавших, оказать помощь застигнутым грозой, расследовать нарушения Закона об охоте и рыбной ловле и улаживать семейные скандалы и криминальные разборки в отдаленных районах».
— А они могут патрулировать Южный Бронкс?
Но прежде чем она придумала остроумный ответ, в вестибюле появился высокий парень в сером гражданском костюме и представился нам: