Через тридцать секунд Дайана позвонила сама.
– Привет, это Дайана Трантанелла, – весело донеслось из трубки.
– Какое совпадение! Мы только что о вас разговаривали.
– Правда? А с кем?
– С Андре. Это мой пудель. Глупо, да?
– Нормально. У меня есть кошка, Бланш. Правда, в разговорах с ней я пока не упоминала вашего имени, но, кажется, это дело времени. Я вчера звонила вам на сотовый, а сообщения не оставила, потому что не хотела казаться слишком официальной. Потом я не решилась позвонить вам в участок, чтобы не отвлекать от расследования дела об убийстве. А теперь вот звоню домой. Просто склонность просчитывать ходы наперед – мой фирменный способ обольщения.
– Я так и подумал. Знаете, я тоже все не решался вам позвонить. Чем обязан?
– Я вам говорила, что работаю медсестрой. Но не уточнила, в каком отделении. Уточняю: в детской онкологии. Мои пациенты – смертельно больные дети. Некоторые, правда, находятся в стадии ремиссии, однако большинству повезло гораздо меньше.
– У вас нелегкая работа.
– Зато лучшая в мире. Я обожаю выходить на дежурство, хотя после дежурства порой реву ночи напролет. – Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. – Наша программа называется «У меня есть мечта». Дети рассказывают, чем они хотят заняться или с кем хотят познакомиться, и, если это в человеческих силах, мы исполняем их желания. Очень многие мечтают о встрече со знаменитыми баскетболистами или звездами кино или попасть в ложу, когда играют «Додж». Одна девочка хотела встретиться с сенатором Дайаной Фейнстейн, и нам удалось это устроить.
– Насколько я понимаю, кто-то из детей мечтает встретиться с одним из моих знакомых.
– В общем, да. А точнее, с вами.
– Со мной? Вы шутите? Вы уверены, что прозвучало имя Майк Ломакс? А то детишки меня вечно с Эдди Мерфи путают.
Дайана рассмеялась.
– Этого мальчика зовут Хьюго Корднер. Ему четырнадцать лет. Он обожает читать. Любимые герои – детективы, которые расследуют убийства, начиная с Шерлока Холмса и заканчивая персонажами Алекса Кросса. Но они – выдуманные, а Хьюго мечтает познакомиться с настоящим, живым детективом.
– И вы случайно проболтались, что у вас на примете имеется настоящий живой детектив?
– Конечно, нет. Я бы так никогда не поступила – ни с Хьюго, ни с вами. Не хочу на вас давить и уж тем более не хочу разочаровывать мальчика – вдруг вы скажете «нет»?
– Я скажу «да», – выпалил я не раздумывая. – Хотя пока мне не приходилось быть чьей бы то ни было мечтой, постараюсь не разочаровать вашего Хьюго.
– Большое спасибо.
– Знаете, я, пожалуй, задолжал вам ужин взамен того, что успешно испортил в доме Большого Джима.
– Вы ничего мне не задолжали и ничего не портили, но я буду очень рада.
– Вам удобно в пятницу вечером?
– Удобней не бывает. Давайте вы заедете в больницу в шесть, поговорите с Хьюго, а потом мы перейдем непосредственно к ужину.
То-то Большой Джим обрадуется…
Телефон снова зазвонил. Уже с утра запарка. Я сгреб трубку.
– Что на тебе надето? – Терри, кто же еще.
– Что всегда. Синий пуловер, серые брюки и кружевные трусики. А тебе зачем?
– Затем, что сегодня у тебя появился шанс попасть на первую полосу всех газет в Штатах.
– Сомневаюсь. Сейчас многие копы носят дамское белье. Этим уже давно никого не удивишь.
– У нас очередной живчик. Второе убийство в деле о Кролике. На сей раз не фунт изюму, а сам Ронни Лукас.
– Да ты что! Парень из «Эфир навыворот»? Актер Ронни Лукас?
– В настоящий момент он играет покойника на автостоянке у методистской церкви, на пересечении бульвара Пико с Четвертой улицей.
– Это не наш участок. А кто тебе сообщил?
– Джессика Китинг. Она уже на месте преступления. И послала за нами. В ее белокурую головку даже подозрение не закралось, что убийство Ронни связано с убийством Кролика.
– Еду. Назови точный адрес.
– Я же назвал: пересечение Четвертой и Пико. Ориентируйся на желтую ленту и две-три сотни папарацци.
Да, Терри циничен, но он знает, чего ожидать. Убийство знаменитости словно магнит притягивает всех, кто способен держать фотоаппарат. На эту тему даже шутка есть: когда убивают голливудскую звезду, брокеры советуют клиентам покупать акции «Кодака».
– Я там буду через десять минут и сразу же начну отстреливать папарацци, – пообещал Терри. – Каково ожидаемое время твоего прибытия?
– Половина одиннадцатого, – отвечал я. – Пока не стреляй. Я потрясно выгляжу. Должен же хоть кто-нибудь меня щелкнуть.
Четырнадцать минут спустя я на своей «акуре» пробрался сквозь лабиринт из полицейских фургонов и съемочного оборудования и успешно встал на тротуаре в квартале от методистской церкви.
На стоянке машин осталось негусто, зато плюнуть было некуда из-за бомжей. Знаю, знаю, политкорректность предписывает называть таких граждан бездомными, но я-то понятия не имею, есть у них дома или нет. Большинство бомжей щеголяли обносками от «Армии спасения», человек двенадцать сжимали в объятиях пластиковые пакеты с мусором, а один, неопределенного возраста и расы, с жидкими сосульками волос, вцепился в тележку из супермаркета, словно в последнюю спасательную шлюпку на «Титанике». Можете считать меня жестоким, но бомжи – они и есть бомжи.
Я услышал Терри прежде, чем увидел. Он отдавал распоряжения трем копам в форме – видимо, только что их припахал.
– Никого не отпускайте, – срывался на лай Терри. – Мне нужны их имена, адреса, ну, типа, «под мостом» или «в подвале», с подробностями, под каким мостом и в каком подвале. И вообще они все свидетели. – На Терри навели сразу несколько фотоаппаратов. Щелкнули затворы, и он взорвался: – Уберите журналюг, не то я их объективы засуну им сами знают куда! – Последний пассаж, в котором Терри продемонстрировал недюжинные актерские способности, вызвал целую автоматную очередь поспешных щелчков.
Терри Биггз, завтрашняя звезда «падлоидов», не внял своим же собственным советам и вырядился в пиджак того оттенка коричневого, который непременно вызвал бы у Килкуллена копрологические ассоциации. Вместо приветствия он только махнул мне и продолжил инструктировать копов.
Всесторонне изучив обстановку, я насчитал девять человек фотокоров, тычущих микрофоны в зубы каждому бомжаре, бродяге, тунеядцу и вообще асоциальному элементу, желавшему пообщаться.
Что интересно, в отличие от большинства жителей Лос-Анджелеса, бомжей не привлекали пятнадцать минут славы. Их привлекали наличные. Я заметил, как члены съемочных групп роются в бумажниках, а бомжи ловко распихивают «зелень» по прорехам. Благослови, Боже, экономику США.