– Бадди Лонго позвонил через три минуты после падения юноши.
– Брайан упоминал об этом коде. Сказал, «Бадди Лонго» в «Фэмилиленде» звучит примерно как «полундра!» на корабле.
– Брайан весьма остроумен; впрочем, посыл, который мы кодируем, не столь однозначен. Скорее он сравним с фразой «Хьюстон, у нас проблема» из «Аполлона-тринадцать». После такого сигнала вся организация переходит на режим чрезвычайной ситуации. «Бадди Лонго» – изобретение Айка Роуза; он ввел этот код, когда стал главным управляющим. Что бы ни случилось в парке – сердечный приступ, серьезная поломка или падение пассажира с аттракциона, – тотчас срабатывает система оповещения. В нашем случае это звучало следующим образом: «Бадди Лонго, пожалуйста, свяжитесь с Кошками на Орбите». Хотя в кодовой фразе отсутствуют слова вроде «гибель», «авария», «срочно», наши сотрудники знают: «Бадди Лонго» идет в ход только в случаях серьезной опасности и угрозы жизни. Для менее серьезных инцидентов есть другой код – «Тайрон Шорт».
Эми сделала глоток вина.
– На место происшествия немедленно прибыла специальная команда. Через несколько минут аттракцион закрыли – якобы на ремонт, а всем, кто стоял в очереди, выдали сертификаты для сувенирных киосков на сумму двадцать пять долларов. Очень помогает, когда надо избежать народных волнений. Одновременно вызвали полицию, следователя и Комитет по технике безопасности в парках развлечений. Всех их провели на место происшествия. Заметьте, никаких журналистов. А вот сейчас начнется самое интересное. Не прошло и суток, как виновником несчастного случая был назван сам погибший. Команда адвокатов посетила родителей жертвы и трех выживших юношей. Каждый из них получил по двести тысяч долларов, а Эриксоны – полтора миллиона, за молчание. И что, вы думаете, сделали пострадавшие? Попытались взять свое обещание обратно и свалить вину за гибель сына на компанию! Что оказалось непросто, учитывая количество промилле в крови Джастина Эриксона. Айк Роуз усиленно тянул резину, стараясь избежать огласки. Я ему помогала. Иными словами, я отдаю себе отчет в своих действиях. Я действительно вылезу из кожи, лишь бы помочь компании, но мешать следствию я не стану.
Эми осушила второй бокал.
– Повторим?
– Знаете, Эми, я к спиртному равнодушен. Двух стаканов пива мне выше головы.
– Не хотите ли продолжить у меня дома? Найдется и кое-что погорячее пива.
Внутренний голос заорал, как спортивный комментатор в ответ на долгожданную шайбу: «Вот оно! Наконец-то! Пиво и секс с грудастой красоткой! Неужто свершится?» «Не дождешься!» – подумал я. Вслух же сказал:
– Предложение очень заманчивое, однако я вынужден отказаться.
– У вас свидание? – спросила Эми, перестав делать вид, что речь идет об угощении.
– Нет, я недавно овдовел. Но дело не в этом. Мы с вами вместе работаем.
– Ломакс, мы же не где-нибудь работаем, а в Голливуде. Здесь принято спать с коллегами. – Эми подалась вперед и накрыла мою ладонь своей. – Принято, понимаете? Когда вы предложили выпить «как полицейский», я не очень-то поверила. Я решила, что вы на меня запали. Пока мы сюда ехали, я из-за эротических фантазий едва успевала уворачиваться от фонарных столбов. Мне представлялись мы с вами, оба обнаженные… впрочем, на вас была кобура. Будто мы только что раскурили косячок, на стерео стонет саксофон, под нами простыни от Калвина Клайна, и от ваших телодвижений у меня сносит крышу. Кстати, простыни от Калвина Клайна – не фантазия: я действительно их недавно купила.
Эми ждала ответа. И дождалась. У меня произошла сильнейшая эрекция, а пульс удвоился.
– Я все понимаю, – произнесла Эми. – Примите мои соболезнования. И простите, если шокировала вас. – Она рассмеялась. – Видели бы вы сейчас свое лицо.
– Просто я довольно долго не интересовался данным сегментом рынка. Наверное, забыл, что и женщины бывают агрессивными.
– Не женщины вообще, а я. Если мне кто-то нравится, я не тяну резину. А на случай отказа предварительно выпиваю пару бокалов вина.
– Эми, я польщен. Просто в настоящий момент я для серьезных отношений не гожусь.
– Вот это как раз не проблема. В настоящий момент меня больше всего волнует карьера. Всю свою добычу я отпускаю. Почти сразу.
Она резко поднялась.
– Допивайте пиво, а как допьете, выждите еще пять минут. Не хочу, чтобы нас видели вместе на парковке.
Я кивнул, мысленно выражая благодарность Эми за то, что мне не надо подниматься. Она послала воздушный поцелуй, повернулась и пошла к выходу.
Я давился пивом и смотрел ей вслед. Внутренний голос предусмотрительно помалкивал.
Мне снилась Эми. Мы с ней жили в огромном доме. Не знаю, были ли мы женаты, но однозначно были счастливы. Мы пили в библиотеке коктейли, и вдруг раздался звонок в дверь. На пороге стояла Джоанн. Она все еще любила меня и хотела вернуть. Эми со смехом сказала: «Ты с ним жила, ты его бросила, теперь он мой».
Джоанн опустилась на холодный мраморный пол. На ней ничего не было, кроме белой кружевной ночной сорочки. Губы у Джоанн посинели от холода. Задрожав, она обхватила колени и стала раскачиваться взад и вперед и всхлипывать. Я обнял Джоанн, и она зашептала мне на ухо: «Я тебя не брошу, я тебя не брошу». Ее прервал мерзкий писк – это Эми включила сигнализацию против взломщиков и вызвала полицию. Я умолял Джоанн уйти, прежде чем явятся копы, Джоанн отказывалась.
Мерзкий писк все усиливался и наконец стал частью реальности. Принадлежал он моему будильнику. Я изо всех сил старался не просыпаться. Хотелось еще хоть минутку побыть с Джоанн. Мне хотелось не выпускать ее из объятий и без конца говорить, как я люблю ее, однако сознание постепенно взяло верх и сон улетучился. Я пялился в потолок, стараясь представить Джоанн так же живо, как видел ее во сне. Моих усилий хватило лишь на двухмерное изображение. Ощущение было, словно я потерял Джоанн во второй раз.
Я встал, помочился, открыл заднюю дверь для Андре и главную – для «Лос-Анджелес таймс». Затем взобрался на велотренажер и стал читать, крутя педали. Чуть ли не всю первую полосу занимала фотография Ронни Лукаса с подписью: «Самый обаятельный синоптик Америки жестоко убит в церковном дворе». На других страницах также обнаружились фотографии Ронни и целых восемь статей о его смерти, как всегда в таких случаях, не обошедшихся без упоминаний о Сэле Минео, Ребекке Шеффер и других голливудских звездах, убитых во цвете лет.
Статьи освещали тему лишь в общих чертах. Ни об убийстве Элкинса, ни о «Ламаар энтерпрайзис» как о главной цели маньяка не упоминалось. Обыватель мог узнать только о бесплатной столовой, о бейсбольной бите да о бомже, в то время как девять десятых текста пришлось на перепевы достижений Ронни Лукаса на поприще кино и телевидения. Статья об убийстве появилась даже в «Теленеделе». Давно известно: новости о смерти продаются куда лучше, чем новости о жизни.