Рана закрылась. Птицечеловек исцелял сам себя!
Волшебство! Я должен был вспомнить об этом!
Искатели, согласно преданиям, правили Драконьим царством до появления лорда Дразери и сами владели магией.
— Что там? — осмелился наконец спросить Яльзо, слегка разочарованный тем, что не мог внести в происходящее свой вклад. — Что оно там делает?
— Исцеляет себя.
Странно, — подумал Уэллен. — Я думал, они унаследовали от предков большее.
Искатель шевельнулся и резко сел. Некоторые из сторонних наблюдателей решили, что он собирается напасть на их предводителя. Асаальк вскинул лук, но Уэллен жестом велел своим людям остановиться.
— Нет!
Он сделал успокаивающий жест и в адрес искателя. Страх мог заставить подростка совершить как раз то, чего и ожидали от птицечеловека люди.
Но искатель всего лишь осторожно коснулся затянувшейся раны. Коготь его легко скользнул но шраму — так, словно птицечеловек не мог до конца поверить в случившееся. Уэллен был ошеломлен. Быть может, юное создание еще не имело случая использовать свои способности таким образом? Но ведь оно наверняка видело, как лечились другие птицелюди!
Замешательство ученого усилилось, когда искатель осторожно коснулся его плеча.
Чувство благодарности — только так Уэллен мог описать его — нахлынуло на ученого. От силы этого чувства он даже покачнулся.
Поднявшийся ропот предупредил Уэллена о том, что люди подозревают недоброе. Встряхнувшись, он поспешил заверить их в своей безопасности. .
— Со мной все в порядке! Оно просто пытается поблагодарить!
И что нам с ним делать дальше? — спросил кто-то. — Подвесить над костром и зажарить?
В другое время Уэллен, может, и присоединился бы к общему смеху — но не сейчас. Медленно поднявшись на ноги, он повернулся лицом к своим.
— Мы отпустим его.
— Отпустим?! — Ученого вовсе не удивило, что громче всех прозвучало возражение Прентисса Асаалька. — Чтобы оно вернулось со всей стаей и этой же ночью убило бы всех нас, так? Его нужно прикончить, а шкуру его сохранить!
Многие одобрительно закивали. Уэллен подавил гнев.
— Господа, это дитя. Посмотрите сами. Кто из вас хочет убить ребенка? У кого хватит духу?
Холодное безмолвие опустилось на экспедицию. Как и надеялся ученый, действие, названное убийством ребенка, стало немыслимым в глазах людей. Быть может, в экспедиции и нашлись бы один-два человека, способных на подобное злодеяние, будь они одни, но сейчас никто не смел даже заикнуться об этом, чтобы не навлечь на себя неприязнь земляков. Уэллен старался отбирать в экспедицию холостяков, однако некоторых ждали дома собственные дети.
— Вы слышали, что сказал господин магистр! — рыкнул Яльзо, башней возвышавшийся над остальными. — И решил он в самом деле хорошо! Я вот не желаю, чтоб на моей совести была смерть ребенка, чей бы там этот ребенок ни был!
Голубой человек, казалось, был слегка разочарован, однако опустил лук и даже убрал бесполезную теперь стрелу в колчан, чисто случайно оказавшийся у него за спиной.
Искатель поднялся, стараясь все время держаться за Уэлленом. Ободряюще улыбнувшись, ученый жестом пояснил, что тот может лететь восвояси, когда захочет. Искатель расправил крылья, но не взлетел, а подошел к низкорослому спасителю и опять положил когтистую лапу на его плечо. И снова Уэллен ощутил неизмеримую благодарность, какую мог выразить лишь подросток. Он покачал головой, пытаясь объяснить, что не сделал для птицечеловека ничего особенного.
Склонив голову набок, искатель отпустил плечо ученого. Широкие крылья пришли в движение и подняли птицечеловека в воздух. Все как один, члены экспедиции облегченно вздохнули. Хотя и их родные земли были не без чудес — особенно глушь, где, по слухам, скрывался сам Сирвэк Дрэгот, — искателя все видели впервые. К тому же не один Уэллен слышал в детстве сказки о птицелюдях.
А искатель на миг завис над ученым, затем развернулся и с невероятной быстротой скрылся в ночной темноте.
Вот она, молодость, — подумал Уэллен, вглядываясь в ночное небо, хотя ясно было, что больше ничего он не увидит. — Один любопытный юнец переполошил весь лагерь!
Яльзо же, как всегда, воплощавший собою рациональное начало, взмахом руки разогнал собравшихся со словами:
— Всё! Всем спать! Кроме часовых. Вам как раз спать не положено! Позволить этому шкету проскользнуть под самым носом… Срам! Если я найду здесь еще одного, то, будьте покойны…
Капитан удалился вместе со своими людьми, и голос его постепенно затих. Асаальк задержался из-за стрел. Словно не замечая крови, он подобрал ту, что Уэллен извлек из бедра птицечеловека, но другая при попытке вырвать ее из ствола дерева разломилась надвое.
— Жаль. Дорогая вещь.
Бедлам промолчал. Он смотрел на голубокожего до тех пор, пока Асаальк, казалось, не обращавший внимания на неприязнь ученого, не пожелал ему спокойной ночи и не удалился вслед за остальными.
Оставшись наконец один, усталый Уэллен в последний раз взглянул в небо и отправился в свой шатер.
Только там смог он дать волю чувствам. Искатель! Я видел искателя! Он никак не мог прогнать эту мысль. Сказания и легенды оказались более правдивыми, чем он ожидал. Если существуют искатели, чего еще можно ждать? Уэллен серьезно сомневался в том, что сможет снова заснуть этой ночью — так возбужден он был пережитым. Улегшись, он устремил взгляд к потолку шатра и принялся вспоминать птицечеловека во всех подробностях. Нужно все записать, пока воспоминания не утратили свежести. Значит, сейчас. Уэллен решил уделить несколько минут приведению мыслей в порядок прежде, чем засесть за работу.
И через три минуты захрапел.
А на дереве неподалеку от лагеря расположилась никем не замеченная крылатая фигура. Наученная опытом, тварь для пущей надежности окутала себя покровом защитных заклятий. Она ни на миг не спускала глаз с жилища главы этого нового для здешних мест народа.
Следить, несомненно, надлежало за предводителем. Он уже показал, что отличается от прочих. Несмотря на его отнюдь не внушительный вид, все остальные относились к его решениям почтительно. Это означало, что он — большее, чем кажется с виду.