— В таком случае, — сказал он, переходя на безупречный испанский с милым буэнос-айресским выговором, — вы, надо полагать, и есть новый ученик Эмили.
Я, не скрывая удивления, кивнул и спросил, где он выучился испанскому языку. Он поднял брови, будто заглянув в далекое прошлое, и сообщил, что это случилось много-много лет тому назад.
— Моя первая жена была уроженкой Буэнос-Айреса. — И тут он протянул мне руку и представился: — Меня зовут Артур Селдом.
В ту пору мало какое имя могло пробудить во мне равный восторг. Мужчина с маленькими прозрачными глазками, с которым мы только что обменялись рукопожатием, был легендой среди математиков. Я несколько месяцев, готовясь к одному из семинаров, изучал самую знаменитую его работу: философское развитие диссертации Гёделя [6] 30-х годов. Селдома почитали как одного из столпов современной логики, и достаточно было всего лишь пробежать глазами список его трудов, чтобы понять: перед нами редкий случай математической summa [7] и под открытым и спокойным челом оттачиваются самые глубокие и смелые идеи нашего века. Во время моего второго похода по книжным магазинам города я попытался отыскать его последнюю книгу — популярное сочинение о логических сериях, и, к большому своему изумлению, убедился, что тираж разлетелся еще пару месяцев назад. По дошедшим до меня слухам, после публикации этой книги Селдом перестал появляться на конференциях, и, пожалуй, никто не взял бы на себя смелость даже предположить, чем именно он теперь занимается. Я, кстати, понятия не имел, что он обитает в Оксфорде, и уж тем более не ожидал встретить его на пороге дома миссис Иглтон, поэтому не удержался и поспешил ему сообщить, что делал на семинаре доклад, посвященный его теореме, и, как мне показалось, ему это польстило. Однако я тотчас почувствовал в нем скрытую тревогу — он то и дело невольно и с нетерпением поглядывал на дверь.
— А ведь миссис Иглтон должна быть дома, — сказал он. — Как вы думаете?
— По-моему, да, — ответил я. — Вон стоит ее кресло с мотором. Если только кто-нибудь не приехал за ней на машине…
Селдом снова нажал на кнопку звонка, потом приложил ухо к двери, затем приблизился к окну, выходящему на галерею, и попытался через стекло заглянуть внутрь.
— А вы не знаете, может, существует еще один вход в дом? — поинтересовался он и добавил уже по-английски: — Боюсь, как бы чего не случилось.
По выражению его лица я понял, насколько он встревожен, словно он что-то знает и это что-то занимает все его мысли.
— Если желаете, мы можем просто-напросто дернуть за ручку. Я успел заметить, что днем дверь никогда не запирают.
Селдом так и сделал — дверь и вправду легко поддалась, Мы молча перешагнули порог, и деревянные доски заскрипели под нашими ногами. Откуда-то изнутри до нас доносилось тиканье часов с маятником, похожее на приглушенное сердцебиение. Мы двинулись в гостиную и остановились в самом центре, у стола. И тут я резко выкинул руку вперед, указывая Селдому на шезлонг рядом с окном, выходившим в сад. В нем полулежала миссис Иглтон, и казалось, что она спит крепким сном, уткнувшись лицом в спинку. На полу валялась подушка, как будто хозяйка случайно столкнула ее во сне. Я невольно обратил внимание на то, что седые волосы у нее аккуратно обтянуты сеточкой. Очки покоились на столике поблизости от дощечки для игры в скраббл. Наверное, она играла одна, сама с собой, потому что там же рядом находились две формочки с буквами. Селдом приблизился, легонько тронул старуху за плечо, и ее голова тяжело упала набок. Мы с ним одновременно увидели открытые испуганные глаза и две струйки крови, сбегавшие от носа к губам, а затем по подбородку — потом они соединялись на шее. Я невольно отпрянул, едва не закричав. Селдом одной рукой поддерживал ее голову, а другой пытался поправить положение тела. Он пробормотал что-то гневное, но слов я не разобрал. Он нагнулся за подушкой и приподнял ее — в самом центре мы увидели большое красное пятно, уже почти высохшее. Селдом так и застыл с подушкой в опущенной вниз и прижатой к бедру руке. Казалось, он погрузился в глубокие раздумья, казалось, он прикидывает варианты сложных расчетов. Он выглядел по-настоящему потрясенным. Именно я предложил вызвать полицию. Селдом машинально кивнул.
— Они просят, чтобы мы покинули гостиную и дожидались их снаружи, у входа, — сказал Селдом, положив трубку, и больше не проронил ни слова.
Мы вышли на крытую галерею, стараясь ни к чему не прикасаться. Селдом прислонился к перилам и начал молча сворачивать сигарету. Его руки занимались листочком бумаги и без конца повторяли одно и то же движение, словно оно каким-то образом отражало сложный ход его мыслей, все его сомнения, колебания, тщательно взвешиваемые гипотезы. Если еще несколько минут назад он выглядел слишком подавленным, то теперь ему явно понадобилось отыскать смысл и логику в чем-то, пока совершенно непонятном. Мы увидели, как подъехали две патрульные машины. Они почти беззвучно затормозили у самого дома. Высокий седой мужчина с пронзительным взглядом, одетый в темно-синий костюм, подошел, быстро пожал нам руки и спросил наши имена. У него были острые скулы, которые с возрастом, вероятно, заострились еще больше, спокойный, но решительный и властный вид, как будто человек этот привык всюду, куда бы ни попадал, брать бразды правления в свои руки.
— Я инспектор Питерсен, — произнес он, потом указал на человека в зеленом плаще, который, проходя мимо, поздоровался с нами легким кивком головы. — Это наш судебный врач. А теперь давайте зайдем на несколько минут в дом, мы должны задать вам кое-какие вопросы.
Врач уже натягивал резиновые перчатки, затем он наклонился над шезлонгом, стараясь при этом держаться от него на некотором расстоянии. Мы наблюдали, как он осматривает тело миссис Иглтон, как берет на анализ кровь, потом образец кожи и передает все это помощникам. Фотограф тоже принялся за дело, и вспышки осветили безжизненное лицо.
— Хорошо, — сказал врач и жестом показал, что нам не следует приближаться. — Припомните поточнее, в каком положении было тело, когда вы его увидели?
— Лицо было повернуто к спинке, — заявил Селдом, — а тело… в обычном положении, какое бывает, когда человек полулежит в шезлонге… Немного… Ноги вытянуты, правая рука опущена вниз. Да. Насколько помню, именно так.
Он глянул на меня, ища подтверждения своим словам.
— Только вот подушка валялась на полу, — добавил я.
Питерсен поднял подушку и указал врачу на кровавое пятно в самом центре.
— Можете припомнить поточнее, где именно она находилась?
— На ковре, недалеко от спинки шезлонга, как будто миссис Мглтон случайно столкнула подушку во сне.
Фотограф сделал еще два-три снимка.