– Давайте сложим все кусочки воедино и посмотрим, что у нас получается.
Карен опустилась на свободный стул рядом с Дель Монако.
– Начнем. Вот вам моя теория. Моя биологическая мать, Элеонора Линвуд, знала, что мой отец неудачник и что от него лучше держаться подальше. Фактически она сказала мне это открытым текстом во время нашей встречи. Если этот Патрик приходился мне отцом и был каким-то образом связан с Линвуд – или брачными узами, или простым сожительством, – она могла забрать меня, не сказав ему ни слова. И если – еще одно «если» – все действительно обстояло таким образом, то можно предположить, что он разозлился и возненавидел ее. Пожалуй, можно утверждать, что он так никогда и не простил ее.
– Не исключено, что он искал ее всю жизнь, – добавил Дель Монако. – Хотел выследить ее и расквитаться с нею. Этим можно объяснить личные мотивы при убийстве сенатора, ведь он расправился с нею намного более жестоким образом, чем со всеми остальными. Судя по старой фотографии Линвуд, которой мы располагаем, можно утверждать, что каждая из жертв походила на нее в молодости. Брюнетка, волосы до плеч, стройная фигура, симпатичное личико. Они все казались ему воплощением и продолжением Линвуд. Такой, какой он запомнил ее в молодости.
– Уж что-то слишком долго он холил и лелеял свою ненависть, – заметил Робби.
– Чересчур долго, – согласился Дель Монако, поудобнее устраиваясь в своем кресле. – У человека, склонного к столь безудержному проявлению насилия, как этот парень, ненависть достигла такой точки кипения, что он больше не мог ее сдерживать.
– И как же сюда вписывается его любимое сообщение? – осведомилась Манетт. – Или Линвуд была для него носителем вселенского зла? Сосудом нечистот?
Карен отрицательно покачала головой.
– Все было совсем не так. Кровь – да, но не вирусная инфекция. «Это здесь, в крови» означает генетическую связь. Кровное родство. Или, может быть, эти слова относятся ко мне, к тому, что я работаю над делом. У меня есть старая фотография, на которой святы Эмма и Линвуд, и у обеих на шее совершенно одинаковые медальоны. Сейчас в лаборатории эксперты обрабатывают этот снимок, улучшают его четкость и контрастность. Как вы помните, мы обнаружили один медальон в заднем проходе у Линвуд, а второй нашелся среди безделушек, которые Эмма оставила себе на память. Совершенно очевидно, что убийца знал об этих медальонах. Должно быть, он каким-то образом заполучил тот, что принадлежал Линвуд, и все эти годы хранил его.
Бледсоу поднял трубку радиотелефона.
– Я распоряжусь поставить пост у дверей комнаты Эммы в доме престарелых, пока мы не посадим этого парня за решетку. Как называется это место?
– «Серебряные луга», – ответила Карен, и он начал набирать номер.
– Итак, что у нас получается с твоим списком? – спросил Дель Монако.
Робби, сидевший на краешке стола, протянул руку назад и взял желтый блокнот.
– Пятьдесят два Патрика. Один из них, некто Патрик Фаруэлл, действительно проходил по реестру заключенных, отбывавших срок в исправительной тюрьме строгого режима «Веландиа». Вышел на свободу в семьдесят девятом году по условно-досрочному освобождению, после того как отсидел два года за изнасилование. В начале восьмидесятых выпал из поля зрения полиции, и больше о нем ничего не известно.
– Сколько лет этому малому? – поинтересовалась Манетт. Подобно Дель Монако, она была одета в спортивные брюки и теннисные туфли, но, в отличие от психолога, на ней это смотрелось прекрасно и лишь подчеркивало достоинства ее стройной фигурки.
Робби перевернул несколько страниц.
– Судя по данным, что у нас на него есть, он родился восьмого августа сорок седьмого года.
Синклер выпрямился.
– В яблочко! Это наш клиент.
Бледсоу повесил трубку и сообщил:
– Все нормально, патруль уже выехал в «Серебряные луга».
– Одну минуточку! – вмешалась Манетт. – Но ведь это не вписывается в составленный тобой портрет. Или я ошибаюсь?
Она смотрела на Карен, раскинув руки в стороны и держа их ладонями кверху, словно бы радуясь тому, что профиль-портрет оказался неверным.
Карен наклонила голову.
– Разница в возрасте представляется несущественной…
– Ну вот, так я и знала. Сначала ты говоришь, что возраст убийцы находится в пределах от тридцати до сорока лет, а теперь, когда ему оказывается шестьдесят один год от роду, уверяешь, что это не имеет решительно никакого значения!
– Если ты дашь мне закончить, я объясню, что имею в виду, – спокойно заявила Карен. – Мы знаем, что Фаруэлл отсидел срок за изнасилование. Если он тот, кто нам нужен, я готова держать пари, что он сидел и в других тюрьмах, может быть, под другим, вымышленным, именем, или в другом штате, за аналогичные преступления, связанные с сексуальным насилием. Если это действительно так и он провел значительную часть жизни в каталажке, этим и объясняется разница в возрасте.
– Как это? – непонимающе поинтересовался Бледсоу.
– Мы обнаружили, что после того, как сексуальный насильник попадает в заключение, в эмоциональном смысле он не взрослеет, хотя физиологически и хронологически становится старше. Поэтому, хотя мы и ищем сорокалетнего мужчину, которому на самом деле исполнилось уже шестьдесят, в случае, если он отсидел примерно двадцать лет, с эмоциональной точки зрения в момент его выхода на свободу ему по-прежнему сорок лет. А поскольку мы анализируем поведение, которое является функцией наших эмоций, то он вполне соответствует составленному портрету.
Манетт пренебрежительно отмахнулась.
– Опять эти мумбо-юмбо психологические выкрутасы. У тебя найдется оправдание на все случаи жизни, верно? Неужели ты не можешь прямо и честно сказать, что ошиблась?
– Это ровным счетом ничего не изменит, – решительно поставил точку в споре Бледсоу. – В данный момент я готов принять объяснение Карен. Давайте двигаться дальше.
Синклер положил руку на свой счастливый талисман – баскетбольный мяч, подаренный ему самим Майклом Джорданом, – и прищурился.
– Итак, мы объявляем ВВП, повышенную готовность «Внимание всем постам»?
– И вдобавок повышенную боеготовность и тревогу по сигналу ЗПО, – присовокупил Дель Монако, имея в виду тревогу «Задержать при обнаружении» по всем подразделениям федерального бюро расследований.
Синклер выпрямился и попытался открыть глаза.
– В таком случае нам предстоит собрать как можно больше информации на этого парня, начиная с данных об уплате налогов, сведений от автомобильной инспекции, коммунальных предприятий…
– Кое-что из этого может подождать до утра, когда мы получим доступ к их базам данных, – сказал Бледсоу. – Но я согласен. Давайте прямо сейчас начнем с того, что уже находится в нашем распоряжении. И тогда, может быть, к утру у нас появится что-нибудь новое. Чтобы получить ордер на обыск, нужно нечто большее, нежели медальон, психологический портрет и косвенные улики.